Грехи. Книга 1
Шрифт:
– Вы говорите по-французски? – спросила она.
– Совсем немножко. – Девушка сделала выразительный жест. – Не хотите присесть? – спросила она, указав на стул.
Элен покачала головой.
– Нет, спасибо, – ответила она. – Герр Хеберле на месте?
Блондинка расплылась в улыбке:
– Да, конечно. Одну минуточку.
Она тотчас встала из-за стола и направилась к другой застекленной двери. Открыв ее, она что-то сказала сидевшему там человеку. Элен не поняла ни слова: она никогда не обременяла себя изучением немецкого
Секретарша жестом пригласила ее войти. За видавшим виды обшарпанным столом сидел худощавый молодой человек с густыми, преждевременно поседевшими волосами. Темный поношенный костюм, посеревшая от стирки белая рубашка… Взглянув на Элен оценивающим взглядом, он встал и протянул руку.
– Я Карл Хеберле. Надеюсь, вы простите мне мой французский. Я давно не практиковался.
Он предложил ей стул, и Элен села.
– Чашечку кофе? – спросил детектив.
– Нет, спасибо.
– Вы не возражаете, если я закурю?
– Нет, конечно.
Хеберле сел за стол, взял пачку «НВ» и, выудив из нее сигарету, прикурил.
– Скажите мне, мадемуазель… Я правильно вас называю? – Элен кивнула. – Так скажите мне, почему вы решили обратиться к частному детективу?
Немного помолчав, она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Мне надо кое-кого разыскать.
Карл Хеберле кивнул и выпустил облачко голубого дыма.
– Кого?
– Мужчину. Мужчину, который во время войны служил во Франции.
Он бросил на нее быстрый взгляд:
– Немца?
– Да, немца, – спокойно ответила Элен.
– И почему же вы хотите его разыскать? – спросил он, буравя ее глазами.
– Потому что он был ко мне очень добр, – ответила Элен, опустив глаза. – Он спас мне жизнь.
– Вы обманываете меня, мадемуазель, – сказал Хеберле. – Вы его ненавидите.
Элен молча посмотрела на него, затем вдруг придвинулась ближе, и в глазах ее вспыхнула ненависть.
– Да! – свистящим шепотом сказала она. – Я его ненавижу!
– И какая же причина побудила вас на розыск? Вы хотите отдать его под суд или… свести с ним личные счеты?
– Он должен ответить за содеянное, – ответила Элен дрогнувшим голосом.
– Мне надо знать, что он сделал.
Элен, словно от острой боли, зажмурилась и начала глухим, монотонным, каким-то уставшим голосом:
– В 1944 году мне было семь лет. Нем… прошу прощения… нацисты, выбив дверь, ворвались в наш дом. Моя мама была членом подполья. В то время она была беременна. Они обнаружили радиопередатчик, спрятанный в нашем доме. Они били мою маму по животу до тех пор, пока… пока…
– Минуточку, мадемуазель.
Вздрогнув, Элен взглянула на него полными ужаса глазами. Хеберле вынул откуда-то бутылку шнапса и плеснул немного в стакан. Перегнувшись через стол, он протянул его посетительнице. С благодарностью кивнув, Элен залпом выпила. Руки ее дрожали.
– Пожалуйста, продолжайте, – сказал он мягко.
Элен тяжело сглотнула. Поставив стакан на стол,
Хеберле долго молчал, когда она закончила: сказать ему было нечего. Молчала и Элен, внезапно лишившись дара речи.
– Я никогда больше не видела своих сестер, – выдавила она наконец. – Думаю, их угнали в Польшу.
– И вы знаете, кто совершил эти зверства? – Хеберле посмотрел на нее с состраданием.
– Я его никогда не забуду.
– Вполне возможно, что он уже осужден за военные преступления или отбыл срок и его освободили. Вы когда-нибудь думали об этом?
– Да, но интуиция мне подсказывает, что его так и не поймали. Он ходит где-то на свободе. В Берлине, Мюнхене или Буэнос-Айресе, а возможно, и здесь, в Кельне. Я чувствую это!
Вы должны отдавать себе отчет в том, что многие немцы во время войны служили во Франции, мадемуазель. Многих из них потом перебросили на другие фронты. Часть – на Восточный фронт, некоторых – обратно сюда, в Германию, других – в Италию или Голландию… – Хеберле пожал плечами. – Многие из них погибли, личные дела других уничтожены. В том хаосе трудно было разобраться, проследить за судьбами людей.
– Я понимаю, – отозвалась Элен.
– Вы могли бы обратиться в американские или еврейские организации. Это стоило бы вам гораздо дешевле.
– Нет! – твердо заявила Элен. – Нет! – повторила она еще раз. – Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы они им занимались. Я хочу расквитаться с ним сама.
Хеберле затушил в пепельнице сигарету.
– Вы знаете, как его зовут?
– Нет.
– А откуда он родом?
– Нет.
– Тогда все гораздо сложнее, – вздохнул Хеберле.
Элен порывисто перегнулась через стол и крепко схватила его за руку.
– Его обязательно надо найти! – глядя на него горящими глазами, сказала она.
– Как вам будет угодно, но быстрого результата я вам не обещаю. Лично я бы рекомендовал вам отказаться от этой затеи. Вы только зря потратите деньги. – Он сочувствующе посмотрел на нее и добавил: – И нервы.
Элен нравился этот молодой человек. Он был с ней предельно откровенен. Он не был похож на других, которые взялись бы за что угодно, лишь бы выкачать из нее побольше денег.
– Я заплачу вам, сколько потребуется, – выпалила она. – Я хочу, чтобы вы лично занялись этим делом.
– На это могут уйти многие месяцы, – предупредил он. – А то и годы.
– Я не тороплюсь, – отозвалась она голосом, острым, как лезвие ножа. Открыв сумочку, она вытащила из нее толстый конверт и положила его на стол. – Вот предварительный гонорар.
Он открыл конверт и, словно колоду карт, быстро пересчитал деньги.
– Здесь двадцать тысяч немецких марок, – пояснила она. – Наличными. И если вы его найдете, я заплачу вам определенную сумму сверх вашего гонорара. Я открою вам счет в Дрезденском отделении банка на сумму двести тысяч марок. Пусть это вдохновит вас в ваших поисках.