Грехи. Книга 2
Шрифт:
Нет, пусть уж перед смертью вдоволь настрадается. Это будет происходить медленно и болезненно. Прошлое будет все время преследовать его, от него никуда не спрячешься. Особенно если принять во внимание специально оговоренные в контракте условия, как, например: он не имеет права подвергаться никакой косметической операции, или другое – ему запрещается ездить под чужим именем. В контракте даже есть пункт, запрещающий ему носить во время путешествий любого рода шляпы, и он может надевать только те очки, без которых просто не обойтись; величина линз – не больше шести с половиной квадратных сантиметров. Таким образом, маскировка любого рода абсолютно исключается.
На лице Элен появилась жестокая улыбка.
Элен вздрогнула, когда шасси самолета коснулись бетонной дорожки. Через иллюминатор она разглядела коричнево-желтый с красной полосой флаг Германии, который пришел на смену зловещему флагу со свастикой. Рядом с ним развевались на ветру флаги других стран. Уже совсем скоро. Только небольшое расстояние отделяет ее от Дюссельдорфа и Карла фон Айдерфельда.
В терминале ее уже ждал Карл Хеберле.
– Добро пожаловать в Германию! – громко проговорил он по-французски, стараясь перекричать шум толпы и громкоговорителей.
– Надеюсь, я не очень навязчива, – отозвалась Элен по-немецки, тщательно подбирая слова. – Я здесь, кроме вас, никого не знаю.
– Абсолютно ненавязчивы, – по-немецки ответил Хеберле. – Может, вы и не простите меня, но я не стал арендовать машину с шофером, как вы просили. Если вы не возражаете, то я весь к вашим услугам.
Элен с благодарностью взяла его под руку.
– Спасибо, с удовольствием. А сейчас давайте опять переключимся на французский. Мне кажется, я еще не очень сильна в немецком.
– Напротив, вы неплохо говорите, и произношение у вас просто великолепное.
Элен была польщена. Она не стала рассказывать Карлу, что одновременно с немецким изучает еще и английский с итальянским. Нужда заставила. Сейчас у ее журнала появились и иностранные дистрибьюторы – пусть пока и нет изданий на других языках, но лучше подготовиться заранее. Как ни странно, но изучение нескольких язьжов одновременно не вызвало у нее никаких проблем. Она сразу запоминала слова, легко овладевала синтаксисом и грамматикой. И что самое удивительное, никогда не путалась в употреблении слов в разных языках.
– У меня новая машина, – небрежно бросил Карл, когда они подошли к месту парковки. – Благодаря вашей щедрости мой старенький «опель» ушел на покой.
– И вы купили «мерседес», – рассмеялась Элен.
– И я купил «мерседес», – рассмеялся и он.
Элен в нерешительности замерла, затем, не торопясь, вышла из машины и задумчиво посмотрела на высокое здание прямо перед собой. Все вокруг напоминало лунный пейзаж: рытвины, колдобины, горы коричневой земли. Поодаль виднелся огромный промышленный комплекс. Он, словно гигантская гидра, распластал во все стороны свои щупальца, которые извивались, закручивались и жили своей собственной жизнью. Дальше виднелись огромные химические резервуары, похожие на раздувшиеся животы; из каждого торчали трубы, выбрасывающие в небо вечное пламя. Элен представила, что это вырывается из-под земли адское пламя. Место весьма гротесковое – как раз для человека, с которым она назначила встречу.
Карл фон Айдерфельд отошел от окна с затемненными стеклами, устало опустился в тиковое, обитое кожей кресло. Несколько минут назад ему позвонил охранник и предупредил, что приехала мадам Ковальская. Все, что он мог разглядеть с высоты пятнадцатого этажа, были мужчина и, как ему показалось, изящная, привлекательная женщина. Нельзя сказать, что он надеялся узнать ее издалека, но все-таки. Он гордился своей фотографической памятью, ибо помнил лица, которые видел много лет назад.
Грудь его пронзила острая боль.
Открыв
Его сердце стало регулярно давать о себе знать с того самого часа, когда юристы переслали ему какой-то загадочный документ. Еще до того как вскрыть конверт, у него возникло ужасное предчувствие. И это тогда, когда прошлое, наконец, осталось позади и казалось, уже ничего не всплывет на поверхность. Да и почему, собственно, должно всплыть? Во время войны он был очень осторожен. Не в пример многим немцам, он признавал тот факт, что любая из сторон может выиграть войну. Уже в 1943 году ему стало ясно, что немцы войну проиграют. Именно тогда он и начал переправлять пропан в новые секретные хранилища и уничтожать транспортные средства. Именно тогда предусмотрел, чтобы все свидетели его приказов и те, кто мог бы впоследствии свидетельствовать против него, были быстренько отправлены в лагеря. Неужели кто-то избежал своей участи? Поначалу он еще сомневался, но после войны стало ясно, сколько непростительных ошибок было сделано. Оставшиеся в живых стали вылезать на поверхность и вытаскивать за собой одного военного «преступника» за другим, а ведь со многими он служил и был хорошо знаком. Большинство из них были привлечены к суду, нескольким удалось еще раньше покончить с собой. Вначале газеты пестрели разоблачениями их преступлений, постепенно количество публикаций сократилось, потом печаталось всего по нескольку громких историй в год, и, наконец, все стихло. Люди устали.
Год шел за годом, и к нему постепенно вернулся сон. Что ни говори, а топор, обрушившийся на головы других, его миновал, и тому были основательные причины. Не в пример другим, он хорошо замел свои следы, по крайней мере, не выставлял себя напоказ ни во время войны, ни после. Даже сейчас едва ли кто-нибудь видел его или слышал о нем, и никто не задавал ему вопросов о его уединении, никто не связывал это его уединение со «зверствами». Все, что люди могли слышать и знать, было связано с его компанией «Фон Айдерфельд индустри». Миллионер-затворник никогда не вызывает подозрений.
После получения этого загадочного документа он день и ночь ломал себе голову над тем, кто мог избежать заранее спланированной им экзекуции, кто мог так долго держать в тайне этот дискредитирующий его документ. Кто эта загадочная мадам Ковальская и почему она прислала его? Она могла бы пойти в полицию или обратиться к израильским властям. Неужели женщина намерена его шантажировать?
Он закрыл свое бескровное лицо столь же белыми руками. А как все шло! Он весьма преуспел, взобрался на невообразимые высоты богатства и власти. Через его очистительные сооружения проходило ежегодно семь миллионов баррелей необработанной нефти. Миллионы тонн стали отливались на его заводах. Принадлежащие ему угольные шахты и рудники неуклонно разрастались. Каждые пятнадцать месяцев его судостроительные заводы в Киле выпускали семь новых танкеров. А сейчас все это под угрозой, все, что он построил, рухнет как карточный домик, стоит только мадам Ковальской набрать побольше воздуха в легкие и как следует дунуть.
Он нажал на белую кнопку в углублении стола. Панельная стена перед ним бесшумно раздвинулась, открыв большой телевизионный экран. Минуту спустя на экране появилась кабина лифта с посетителями. Он безошибочно определил, что мужчина был немцем: очень уж характерные очертания губ, стрижка, выражение лица и покрой одежды. Рядом с ним стояла молодая красивая и модно одетая женщина. Он никогда прежде не встречал ее, а если и встречал, то, скорее всего она тогда была ребенком. Судя по всему, сейчас ей слегка за двадцать.