Гремучий Коктейль 5
Шрифт:
— А ты видишь её где-то поблизости? — улыбнулся я, — Бедняжка унесла домой Костю чуть ли не на руках. Тот тоже не слишком хорошо выглядел. Видимо, успел подзабыть, насколько она стала здоровой.
— Даже я слегка подзабыла. Надо будет как-нибудь прикупить ей что-то с каблуками. Хотя, пусть их. Идем, муж мой, мне многое надо тебе рассказать.
— «Бьюсь об заклад, что тебе не понравится то, что ты услышишь».
— «Я тоже видел её лицо, Алистер».
Новости были напрягающие. В академии воцарились члены императорской семьи, тут же начавшие наводить свои порядки. Кристина, не высовывающая носа из нашей
— А сама императрица? — хмуро спросил я, предчувствуя большие проблемы.
— Ежедневно справляется у директора о нас с тобой. По разговорнику, — не менее хмуро ответила Кристина, — А еще она запретила дуэли между студентами, любые. Тренировки только по назначению от преподавателей.
— Плохо.
— Это еще не самое плохое, Кейн. Как мелкие шлюшки вьются вокруг Николая, так и к самой императрице кое-кто входит чуть ли не без стука.
— Молотов?
— Он самый. Вместе с Оргазовыми. За нашим домом теперь ведется круглосуточное наблюдение. Полиция, детективы, вроде бы кто-то еще.
— Паршиво.
— Также пытались пробраться в школу, но твоя охрана, я её сразу же сняла с пустого особняка, поймала лазутчиков. Они ничего полезного не сообщили. Обычное ловкое отребье, которое наняли, чтобы вызнать, что творится там у нас.
— Ты их…
— Да, конечно. Аккуратно.
Еще бы, всё-таки, допрос — это пытки. А государство очень не любит, когда пытает кто-то кроме него.
— Что-то еще, что я должен знать?
— Да, я приютила в школе Арию.
— Зачем?! — тут я сильно удивился.
— Господам, которые о ней заботятся, очень не хочется показываться на глаза гвардейцам. А те, кого привезла с собой императрица — буквально везде. Готова поспорить, муж мой, что парочка из них сейчас ошивается поблизости от нашего дома.
Так, суду присяжных всё становится понятно. Крутов действовал с подачи и прикрытия светлейшей императрицы, Оргазовы вышли на гоблинов, их план провалился, кавар (о котором как раз она знала, как член императорской семьи) утерян. Следовательно, акаи-бата, используя удобный повод в виде желания собственного сына поквитаться с обидчиками его друзей (или шлюшек), прибыла в Санкт-Петербург. Начала атаку по всем фронтам. Тут тебе и неудовольствие в академии, и слежка, и провокации, и, скорее всего, прямой конфликт с одним из наследников трона. Азова показательно не трогают, так что графа можно вычеркивать из возможных союзников.
К счастью, он не единственный.
— Так, Арию я у тебя заберу, — подумав, решил я, — Есть одна идейка…
— Полезем завтра в западню? — угрюмо спросила знающая, что нам некуда деваться, жена. За что и получила воспитательный шлепок по уху от дочери.
— Обязательно полезем, милая, — улыбнулся я, доставая разговорник, — Мы же, всё-таки, там учимся.
— Да? — в трубке раздался недовольный мужской голос, — Кейн, мы с тобой всё утро разговаривали! Опять гениальная мысль, после которой я попаду не в клуб, а к генералам?! Хватит, я тебе говорю! Отец…
— Привет, Андрей, — с улыбкой сказал в трубку я, — Хотя здоровались уже, но не важно. Слушай, тут вот какие дела нарисовались…
Будь ты хоть десять раз акаи-бата и пять раз императрицей, ты останешься женщиной. А уж в поезде, совершенно не представляя, что твоя цель прямо сейчас протыгыдыкала мимо тебя в Москву, да еще и на встречу с мужем, да еще и выяснить все подробности этой секретной встречи? Нереально. Зато вот предположить, кому царь-батюшка пихнет осваивать военные новшества — легче легкого. Принцу Андрею, конечно же! Наследник, всё-таки!
А тому, ждущему, кстати, именное изделие марки «Черная осень» вместе с ремонтным стендом в личное пользование — вовсе не усралось, что младший брат собирается наговнить Истинному князю так, что беды не миновать.
Через полчаса и некоторое количество ругани старшего принца, узнавшего много нового, мы оказались владельцами более полного пакета информации. Оказалось, что в массовой миграции москвичей в Петербург виноваты… именно те три курицы, полезшие к моей жене. Боярышни, мать их. Но виноваты, скажем так, почти косвенно. На донышке.
В московской академии всегда была не слишком здоровая атмосфера, несмотря на то что она выдавала едва ли не лучших ревнителей в мире. Молодежь там часто сталкивали лбами, провоцируя на конфликты и дуэли, даже существовали тотализаторы. В такой напряженной атмосфере выдерживали не все. Некоторое количество «паршивых овец» начинало прогуливать, чтобы не подвергаться травле. Одно следовало за другим, пропущенные занятия вели к уменьшению шансов на выживание, будущее начинало казаться безысходным. Некоторые парни заканчивали жизнь самоубийством, а девушки… во всякому. В том числе и пускались во все тяжкие. Это, кстати, частенько служило им своеобразной защитой от полноценного участия в московских играх.
На подобное закрывали глаза, предпочитая держать рядом со студентами живой пример смертников.
Наши три курицы, как оказалось, относились именно к этой категории девушек. Они, благодаря неким своим ухищрениям, о которых даже принц, далеко не неженка, говорить отказался, всегда обладали покровителями, достаточно сильными, чтобы чувствовать себя в безопасности. И, (в этот момент мне показалось, что Андрей умудрился доплюнуть через трубку до моего уха) в момент поиска следующего покровителя оказались в одном увеселительном заведении с целым принцем. Ну и попытали счастье. Удачно, можно сказать, очень удачно. Пытали они это счастье без оглядки, стыда и совести.
Принц Николай Петрович, второй сын государя русского, очень проникся этими их «ухищрениями». Настолько, что чуть было не поднялся шум, но всё было оперативно подавлено специальными службами. «Распутниц», как и другой сор академии, решили выпнуть в другой город на доучивание, принца поставить в угол, историю забыть.
— Они че, его втроем в постели ублажали? — буркнул я в трубку, наблюдая, как уши моей жены начинают наливаться красным.
— Кейн!! Ну ты еще! Да-да, втроем… — вспылил и сдулся Андрей, — Коля после их отъезда злой бегал, огрызался на всех. Так что, если они его настропалили, а еще и мать поддерживает, то тебе… Надо думать, Кейн. Надо думать.