Грешная фантазия

Джордан Николь

Его руки легко заскользили по ее телу, поглаживая ноги, бедра, живот, груди, а потом вернулись на женский бугор.

Медленными, сводящими с ума движениям Деверилл стал ласкать ее скользкий женский вход, пока не добрался до самого центра желания.

– Какая редкая у тебя здесь жемчужина… такая крупная, созревшая и влажная.

Когда Деверилл коснулся ее пальцем, Антония непроизвольно сжала бедра, и Деверилл, пряча улыбку, наклонился вперед. Коснувшись ртом и на мгновение прикусив, он взял в губы и мягко сжал ее влажный клинышек, исторгнув у Антонии глухой крик:

– О,

пощади!

Но Деверилл не смилостивился. Его губы двигались по ее шелковистому клинышку, руки поглаживали бедра, обжигая кожу, а потом язык скользнул внутрь, и его безжалостное исследование едва не заставило ее снова закричать.

Испытывая мучительное наслаждение, Антония закрыла глаза и стояла, прижавшись к переборке и откинув назад голову; в ней все больше нарастало неудовлетворенное желание, но она не могла ничего поделать и оставалась неподвижной под его чувственной атакой.

– Дорогая, позволь мне услышать, какое удовольствие это доставляет тебе. Я хочу, чтобы ты задыхалась и сходила с ума от желания.

Тут Антония подумала, что уже и так задыхается и сходит с ума. Дыхание застревало у нее в горле, и она начала извиваться, но Деверилл крепко стиснул ей бедра и заставил стоять, не шевелясь, а сам снова стал целовать ее интимный центр, крепко прижавшись к нему ртом.

Внезапно Антония полностью раскрылась для него, и ее бедра начали неистово содрогаться под его ласками, однако это не остановило Деверилла; поглаживая языком, он продолжал возбуждать Антонию, вызывая один за другим восхитительные спазмы во всем ее теле, чтобы еще раз довести ее до оргазма.

Когда он наконец отпустил ее, Антония едва стояла на ногах, а он смотрел на нее, удовлетворенно растянув влажные губы.

Затем Деверилл расстегнул бриджи, и Антония увидела выскочивший на волю огромный раздувшийся член. И тут же Деверилл обнял ее рукой за плечи и, придвинувшись к ней, прижал длинный толстый ствол к ее животу.

От желания Антония непроизвольно свела бедра; она все еще трепетала от недавнего мощного окончания, и теперь ее лихорадочная потребность стала еще сильнее.

– Ты ведь хочешь, чтобы я наполнил тебя? – хрипло прошептал Трей.

– Да, да…

– Тогда позволь мне почувствовать, какая ты горячая… Дай мне услышать, как ты умоляешь, чтобы я полностью вошел в тебя.

– Да, прошу тебя…

Ее прерывающаяся мольба превратилась в стон, когда налившийся фаллос расположился напротив ее входа и медленно заскользил внутрь, погружаясь в податливое тело, пока не вошел полностью.

Антония вздрогнула и внутренними мышцами сжала его пульсирующую плоть, что доставило ей несказанное удовольствие. Обхватив ногами его мускулистые бедра, она прижалась к нему, и когда его бедра начали двигаться в ритмичном танце, ее тело затрепетало в ответ на его мощные толчки.

Подхватив ее руками под ягодицы, Деверилл поднял Антонию выше, чтобы окунуться еще глубже и снова дойти до самой глубины. Двигаясь, он не отрываясь смотрел ей в глаза; в его взгляде горела грубая сила, а от тела исходил такой жар, такое обжигающее желание, что Антонии казалось, она сейчас вспыхнет ярким пламенем. Через несколько мгновений она уже снова извивалась, и от безумной потребности ее ноги скользили вверх и вниз по ткани его бриджей.

Крепко держа Антонию, Деверилл продолжал двигать ее в том же настойчивом, требовательном ритме. Со свирепым выражением в глазах, с застывшим, суровым лицом и напрягшейся шеей, он грубыми толчками входил и выходил из нее, но Антония получала только еще большее удовольствие от его свирепости.

Когда к ней пришло освобождение, захлестнувшее ее мощными волнами, ее стонущие крики смешались с низкими хриплыми криками Деверилла, и эти пронзительные звуки замерли только тогда, когда утихли неистовые содрогания.

Потом они еще долго оставались неподвижными, сплетя тела и тяжело дыша. Деверилл уткнулся лицом в ее волосы, а Антония продолжала крепко обнимать его, наслаждаясь ощущением их полного слияния. Она чувствовала себя удовлетворенной и невероятно слабой, в то время как Трей проклинал бесконтрольное, безрассудное желание, которое управляло им. Ему вообще не следовало приходить сюда, не следовало прикасаться к Антонии, но он проиграл битву с самим собой, пойдя на поводу у своего безумного желания…

Внезапно Трей вздрогнул: он не вышел из Антонии до того, как кончить, хотя должен был это сделать, и не дал ей времени воспользоваться губкой. Почувствовав, как она маняще раскрывается у него в руках, он позволил себе забыться и овладел ею самым примитивным способом.

Хрипло выдохнув, он окончательно признал всю бесплодность своей борьбы. С этого момента ему, по-видимому, придется раз и навсегда отказаться от попыток бороться с собой и с их мощным влечением друг к другу.

Прижимая к себе Антонию, Трей отнес ее к койке и уложил на одеяло, потом снял с нее сорочку и зажег фонарь, чтобы лучше видеть обнаженное тело Антонии, соблазнительно поблескивающее в золотистом свете. Сбросив оставшуюся одежду, он сел боком на койку рядом с ней, и Антония, глядя на него затуманившимися глазами, вскинула руки, чтобы потянуть его вниз, в постель.

Однако Деверилл отрицательно покачал головой.

– Я бы с удовольствием занимался с тобой любовью с утра до вечера, но нам нужно обсудить одно важное дело.

Антония пристально посмотрела на Деверилла.

– И что же это за дело?

– Я хочу, чтобы ты торжественно пообещала сделать так, как я скажу. Я не могу допустить, чтобы ты за моей спиной бросила вызов Хьюарду.

– Ну конечно, я этого не сделаю. И все равно мне хотелось бы больше знать о твоих планах. Ты сказал, что хочешь добиться признания, заманив барона в ловушку…

– Верно, я решил использовать себя как приманку, – после недолгих колебаний ответил Трей.

– Что? – Антония в испуге села. – Ты этого не сделаешь!

– Спасибо, дорогая, за твою веру в меня…

– О, я не сомневаюсь в твоей храбрости, но также не сомневаюсь, что Хьюард любым способом постарается убрать тебя с дороги.

– На это я и рассчитываю, – хмыкнул Деверилл.

– А нельзя ли найти какой-нибудь другой способ? – осторожно спросила Антония. – Я не переживу, если с тобой что-то случится.