Грешник
Шрифт:
Мне откровенно не нравилось, как Данмар начинает угасать и терять ко всему интерес, поэтому я старался задавать ему наиболее провокационные вопросы, чтобы выдернуть из кокона безразличия, в который он постепенно укутывался. Но даже так критическое мышление ребенка никак не желало пробудиться и помочь скинуть оковы дурмана со своего разума.
— Я не знаю, кто такой Метеорит, но Орден Костяного Меча и его жрецы рассказывают именно такую историю, — вяло отозвался мальчик, — и мы все верим именно в нее.
— Как зовут этого ребенка? — Внезапно раздавшийся над моим ухом голос чуть не заставил меня подпрыгнуть.
Немного приоткрыв глаза, я посмотрел на сурового жреца, который не сводил с мальчика своего пронзительного и колючего взгляда. В одной только сказанной им короткой фразе мне послышались отголоски карканья могильных воронов, звон металла и крики умирающих на поле боя. Было заметно, что незнакомец больше привык рвать голосовые связки стоя в строю, укрываясь от ливня стрел, или бросать в лицо врагу свой боевой клич, нежели вести светские беседы. И даже несмотря на то, что я прошел в миллионы раз больше битв и схваток в аду, стальная воля этого человека, сквозящая в каждом его жесте и слова, переполняла меня настороженным опасением. Этот представитель ордена казался по-настоящему грозным…
— Я назвала его Данмар, — перевел мне мальчик слова матери, которая подалась вперед, но тут же была остановлена повелительным жестом незнакомца.
— Почему именно это имя? — Продолжал допытываться он.
— Э-э-э… я не знаю. Так звали моего деда, и я решила, что…
Непонятно почему, но женщина смутилась, потупив взор, и принялась нервно теребить край своего белого передника, словно рассказывала о чем-то постыдном.
— Ты знаешь, что это означает на Айну?! — В голосе жреца послышались нотки подступающего грома, и оба родителя Данмара опасливо отступили на полшага, едва не вжимаясь в стены. Даже отец мальчика, превосходящий габаритами гостя раза в полтора, выглядел как перепуганный кролик перед подступающим к нему удавом.
— Нет… я не знала, что это слово из Айну, — промямлила вмиг побледневшая мать, — я думала, это просто красивое имя…
— А где был ты, — взор воина обратился на мужчину, — когда глупая женщина вознамерилась играть с судьбой твоего сына?!
Отец в ответ на это обвинение лишь гневно сверкнул глазами, но ничего не решился ответить. Он лишь покрепче стиснул руки на груди и насупился.
Я же в этот момент наблюдал за не совсем понятной мне сценой, и ломал голову над тем, что вообще происходит. Поэтому, когда в диалоге образовалась небольшая пауза, я поспешил уточнить у Данмара:
— А что такое Айну, и каким образом имя способно влиять на твою судьбу?
— Айну, — покорно отозвался ребенок, — это древний язык, на котором давно уже никто не разговаривает. Многие считают, что слова из него обладают великой силой, и что если дать человеку имя из этого языка, то это определит всю его дальнейшее будущее.
— И что означает твое имя?
— Я не знаю…
Хм… пока звучит вполне безобидно. По-моему, подобные суеверия есть вообще у каждого народа. Даже в моей прошлой жизни, кажется, было нечто подобное. Ну и мне совершенно понятно, когда люди стараются придумать своему отпрыску имя, надеясь, что оно ему поможет в жизни. Но почему тогда жрец так сильно ярится, отчитывая родителей мальчишки?
— Danmare с Айну переводится как «Проклятие», — припечатал воин, заставляя кровь отлить от лиц родителей юнца. Отец побледнел и насупился, а мать так и вовсе испуганно прижала к лицу ладони. М-да, похоже, в силу имен местные очень даже искренне верят.
— Но как же… — женщина начала всхлипывать, но под грозным взглядом жреца устыдилась своей слабости и попыталась совладать с переполняющими ее чувствами. — Что же теперь делать? Клянусь небом, я не знала об этом! Я не желала зла моему собственному сыну!
— Нашему сыну! — Зачем-то вставил отец Данмара, но на его замечание никто даже не обратил внимания.
— Уже поздно что-либо делать, — вынес вердикт закованный в доспех незнакомец, — теперь все только в руках Воргана. Если воля мальчика окажется сильнее его имени, то, возможно, он сумеет переломить судьбу. А если нет, то он не выкарабкается уже сейчас. Это все, что я могу вам сказать.
— Но подождите, домин! — Вскричала мать, увидев, что воин намерился покинуть комнату с больным сыном. — Вы уверены, что это не одержимость? Я же своими ушами слышала, как Данмар пробормотал что-то на незнакомом языке! А свой родной, наоборот, словно бы начал забывать! Это ведь…
— Во-первых, — грубо прервал женщину жрец, — я не домин. Я просто преданный последователь Воргана, и никаких титулов помимо этого мне не нужно. А во-вторых…
На этом моменте лицо воина немного разгладилось. Видимо, это должно было продемонстрировать участие и то, что он сочувствует беде этой семьи.
— Во-вторых, — повторил незнакомец, — я не ощущаю в этом мальчике демонического присутствия. Он абсолютно чист. Здесь моя сила бесполезна, поэтому простите. Вам лучше обратиться к целителю. Скорее всего, это просто последствия удара головой. Я много слышал о таких случаях, когда после особо сильной травмы люди лишались памяти или даже рассудка. Но мой Орден в этом вам не сможет помочь…
Мужчина в доспехах отошел от постели мальчика, направляясь к выходу, и никто не стал ему в этом препятствовать. А я только сейчас осознал задумку Князя Тьмы, который вместо миллионов бесконечно преданных ему демонов отправил в этот мир простого грешника. Если уж здесь бродят столь матерые жрецы бога-воителя, которые по совместительству еще и демоноборцы, то, очевидно, завладеть телом какого-нибудь местного аборигена задача для них отнюдь не из легких. Их быстро вычислят и уничтожат, не дав даже толком осмотреться по сторонам. Запоздало стало даже немного боязно, что этот храмовник мог почувствовать ту частицу ада, о которой говорил мне Дьявол, и изгнать мою душу обратно в огненную геенну.
Когда за воином закрылась дверь, отец мальчишки обратил на мать свой разгневанный взор, меча молнии из-под опущенных бровей.
— Что это значит, Ирида? — Требовательно воззрился он на супругу.
— Что именно? — Тускло отозвалась женщина, то и дело косясь на койку с неподвижным сыном.
— Не увиливай, ты понимаешь, о чем я! Я прекрасно помню тебя на сносях. Ты с самого первого дня была убеждена, что у нас родится сын, и имя ты ему выбирала без меня. И только спустя девять лет я узнаю, что оно значит…