Грешник

– Стоп, стоп, стоп, док. Вы сейчас серьёзно намекаете на то, что у меня плохие мозги?

– Нет, я…

– Некомпетентны?

– Нет, я…

– Хотите озолотиться за мой счёт?

– Нет, я…

– Аферист?

– Да как вы смеете?!

– О, вы сказали «да».

– Послушайте, мистер Савиано. Вы сами ко мне пришли и…

– И я разочарован.

– Мистер Сав…

– Меня это расстраивает, док. Очень расстраивает. А когда я расстраиваюсь, мне хочется убивать.

Он косится на пистолет, затем

промокает лоб салфеткой. Интересно, что ещё он скажет. Мне так усиленно советовали этого мозгоправа, только вот, по-моему, это скорее я вправлю ему мозги, а не он мне. Ситуация действительно забавная. Но из нас двоих весело только мне. Доктор сейчас в штаны наложит от испуга. И как же он работает с настоящими психами? С теми, которые опасны для общества.

Не говорю, что я в принципе не опасен. Однако я вполне безобиден, пока мне ничто и никто не угрожает. А доктор не угрожает мне, он меня от души веселит. Значит, опасаться ему нечего. Странно, что такому «великому специалисту» самому не смешно. Неужели он не понимает, что я просто забавляюсь? Кто выдал ему диплом? И почему до сих пор не отобрали лицензию?

– Вы мне и слова сказать не даёте, – он вздыхает и заламывает руки, всё ещё косясь на пистолет. – Я понимаю, вы на взводе, но…

– А вы потеете как свинья. Так и кто из нас на взводе?

– Послушайте, мистер Савиано, – и снова доктор театрально вздыхает. Вот, ей-богу, ему в актёры надо. Такой талант пропадает. – На фоне многочисленных психологических и физических травм у вас развилась форма тяжёлого хронического посттравматического стрессового расстройства. Это повлекло за собой ряд последствий, которые вылились в… эммм… весьма специфические наклонности. Я бы рекомендовал…

– Красиво заливаете, док. То есть я псих?

– Я такого не говорил. Вам нужна интенсивная терапия и…

– Ну я понял, что вы хотите заработать. Дальше.

– Дело не в деньгах, мистер Савиано.

– Да неужели? Сколько стоит ваше кресло?

– Что, простите?

– Кресло, на котором вы сейчас сидите. Сколько оно стоит?

– Точно не знаю… – он запинается и делает вид, что вспоминает. – Ну, может, около двух тысяч.

– Вот и не надо заливать о высоком, док. Если бы дело действительно было не в деньгах, вы бы сейчас работали в каком-нибудь социальном центре помощи малоимущим или бездомным и протирали бы штаны, сидя на задрипанном стуле, а не на кресле за две штуки баксов.

Доктор встаёт, подходит к окну и запускает руки в карманы брюк.

– Вы правы, – произносит он наконец. – Я люблю деньги. Однако в этом нет ничего постыдного. И я готов помочь вам. Я хочу помочь. Если вы мне доверитесь, мы сможем добиться прогресса.

– Ну и каков план? Как мне избавиться от одержимости принцессой?

– Вы уверены, что хотите именно этого? Судя по тому, что все два часа вы только о ней и говорили, она правда вам нравится. По-настоящему. Разве вам не хочется узнать, что такое нормальные здоровые отношения?

– Здоровые? Нормальные? Вы глухой, док? Отношения – это не для меня. Я не встречаюсь с женщинами, я трахаю шлюх. Иногда я их душу или луплю плетью, а бывает, что и они меня. Я не грёбаный принц, я чудовище во плоти.

– Парафилию можно вылечить.

– Это что за зверь?

– Расстройство сексуального предпочтения. В данном случае – садомазохизм.

– То есть я ещё и садист? Слушайте, док. Вы, конечно, красиво распинаетесь, но не могли бы вы посоветовать кого-то менее раздражающего. А то ваше испуганное брюзжание так бесит, что хочется вас заткнуть. Не думаю, что мы сработаемся. Вам же самому не хочется вести сеансы под дулом пистолета. Он просто лежит на столе, но всё равно нервирует вас. А меня раздражают нервные люди. Вряд ли вы способны мне помочь.

– Хорошо, я вышлю вам список специалистов, которым доверяю и которые занимаются похожими случаями.

– Отлично. Прощайте, док. Спасибо за попытку.

– Всего хорошего, мистер Савиано.

Зуб даю, док выдыхает с облегчением, едва я выхожу за дверь. Можно сказать, что я зря припёрся сюда. Ну хоть выговорился, и то хорошо. Вот уж не думал, что в свои тридцать два буду смущаться в присутствии какой-то девчонки.

Мне было нечего терять, я ни за кого не цеплялся и думал, что так и останется. Но всё изменилось, когда появилась она.

Любого зверя можно приручить. Даже самого страшного и беспощадного – человека.

Я хотел защитить её, оградить от этой грязи и в первую очередь от себя. Теперь я знаю, что временами, когда пытаешься поступить правильно, в итоге страдают те, кто этого не заслуживает.

«Ад пуст. Все черти здесь»

Уильям Шекспир

Двенадцать лет назад

– За тебя, мой мальчик. Я был чертовски прав: ты моё лучшее творение.

Едва заметно киваю, приподнимаю свой рокс и опрокидываю в себя содержимое. Отвратительное дорогое пойло обжигает глотку, но я даже бровью не веду. Лоренцо научил меня терпеть и не такое. Он пытается прочесть что-то во мне, но не видит ни черта. Лишь маску. Сдержанную улыбку, которую я тренировал перед зеркалом многие-многие годы, и до тошноты идеальный образ, в который я влез и из которого не собираюсь вылезать.

Чёрный костюм, сшитый на заказ, сидит как влитой. Волосы зачёсаны назад. Галстук. Белая рубашка. Начищенные до блеска туфли. Ненавижу белый цвет. Ненавижу этот костюм и гель для волос. Ненавижу эту обувь. Это не я. Лишь защитная броня, в которую я переоделся, когда вышел из больницы. Мне было пятнадцать. Прошло уже пять лет, и я понимаю, что никогда не вылезу из этого панциря.

Не врачи спасли мне жизнь, а ложь.

Как я выжил? Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос. По всем мыслимым и немыслимым законам я должен был уже сгнить в земле.