Грешные желания
Шрифт:
Повисло неловкое молчание.
— Мисс Кольер, — наконец обратился к ней Джеймс, как будто они не были знакомы, — позвольте представить вам мою мать, Эстансию Санта-Марин, и мою сестру Пилар.
Женщины обратили на нее свои темные глаза. Они обе были одеты в черное. Будто на похороны собрались, с тревогой подумала Габи. Атмосфера постепенно накалялась.
— Да, я знаю, — откликнулась она. — Мы уже встречались. — Любопытно, что последует за этим. Почему его мать и сестра явились в госпиталь в такой поздний час?..
Вместо ответа Джеймс взял
— Расскажи ей, — сурово приказал он.
Под давлением твердой руки, крепко державшей ее выше локтя, девушка опустилась на одно колено, метя пол своей широкой льняной юбкой.
— Джеймс, ради Бога… — запротестовала мать, шагнув к ним.
Санта-Марин тряхнул головой.
— Расскажи ей, — рявкнул он.
Пилар Санта-Марин склонила голову, и прекрасная черная грива волос упала ей на лицо. Габи расслышала, как она, всхлипнув, произнесла:
— Я навлекла билонго на ваш дом.
Долгое время слова не доходили до сознания Габи. Поэтому она скорее расстроилась при виде рыдающей девушки, преклонившей колени перед кроватью, горестного выражения лица ее матери и проявлений дикой ярости Джеймса.
— О, — растерянно пробормотала она, — что вы, все в порядке!
Подняв глаза, Габи в полной мере ощутила силу жгучего гневного взгляда Джеймса, направленного на сестру.
— Рассказывай остальное! — приказал он.
Плечи девушки затряслись.
— Мы не хотели убивать пса, — рыдала она. — Это был несчастный случай. Он попытался укусить Луиса.
— Моего пса? — Габи устремила на нее удивленный взгляд. — Вы имеете в виду Юпитера?
Лицо Джеймса исказилось от омерзения.
— Она и чертова шофера загипнотизировала. Он все готов был сделать ради нее. Господи, когда этому придет конец! — Джеймс отпустил руку сестры, и девушка, громко плача, упала на оба колена. Мать, ломая руки, склонилась над ней. — Все эти невежественные служанки! Приучают их к этой пакости с самой колыбели! Ну как, скажите, с этим бороться? — горько вопрошал он.
Габи онемела от изумления. Эмоциональное напряжение последних суток и так выбило ее из сил, а теперь еще это шокирующее открытие. Что они вообще от нее хотят?!
— Пилар обуяла ненависть, — сказал Джеймс. — Она любила американца, а тот бросил ее, разорвал помолвку. Какова обида! — он грубо толкнул коленом заливавшуюся слезами девушку. — Теперь она ненавидит американцев. Всех! Узнав, что я послал тебе цветы, Пилар возненавидела и тебя! Она преследовала тебя на машине, втянув в это дело шофера, лелеяла свою ненависть, творила заклятия и занималась прочей гадостью, возомнив себя жрицей сантерии! — Он шагнул вперед, нависая над сестрой. — Мне следовало удавить ее, когда я впервые поймал ее на этом занятии!
— О Джеймс, не надо! — сеньора Санта-Марин кинулась к нему, бросив на Габи умоляющий взгляд. — Мисс Кольер, прошу вас, простите мою дочь. Мы причинили вам столько волнений. Мой сын страшно корит себя за это. Ах, поймете ли вы? Мы все в отчаянии!
Габи испугалась,
— О нет, — поспешно сказала она, — то есть я, разумеется, понимаю…
— Я отправлю ее к психиатру, — заявил Джеймс, перекрикивая истерические причитания сестры. — Если потребуется, я собственноручно привлеку ее к ответственности.
Габи поморщилась. Вся эта сцена тяготила ее. Молодая женщина совершила ужасную глупость. Габи вполне верила в их отчаянное состояние. Поведение ее посетителей ясно указывало на это.
— По-моему, в этом нет никакой необходимости, — возразила Габи. — Я вполне допускаю, что после того, как с тобой плохо обошлись, можно возненавидеть всех людей, которые…
— Только не говори мне, что прощаешь ее, — перебил Джеймс резким голосом.
— Ну а почему бы и нет? — В конце концов, ничего страшного не случилось, подумала она. По крайней мере, ничего, что бы она не могла пережить! Габи даже испытывала облегчение, что в сан-терии у нее дома виновата эта обманутая и жаждущая мести девушка, а не кто-нибудь другой. — Знаешь, я понимаю, какие чувства она могла питать ко мне.
Сестра Джеймса подняла заплаканное угрюмое лицо.
— Я не нуждаюсь в вашем прощении.
Дверь больничной палаты открылась. На пороге появился один из солдат патрульной службы штата, привлеченный шумом, доносившимся из палаты Габи. Рядом с ним стоял Додд Брикел.
Стоило Додду заметить Джеймса Санта-Марина, как он тут же проник в комнату.
— Что, черт возьми, вы здесь делаете? — потребовал он объяснений.
На мгновение соперники напряглись, не скрывая обоюдной неприязни.
— Джеймс, пожалуйста, — торопливо произнесла сеньора Санта-Марин.
Прежде чем отвернуться, Джеймс стрельнул в Габи взглядом из-под черных бровей. Но она успела заметить, что его цыганские глаза наполнены болью, а может быть, даже ненавистью.
Он натянуто кивнул темноволосой головой.
— Прошу извинить нас. — Никогда прежде Габи не видела этого мужественного красавца таким жестким. — Мы как раз собирались уходить.
Сеньора Санта-Марин на секунду задержалась, когда ее сын и дочь повернулись к двери.
— Спасибо, — прошептала она. Ее мягкий и теплый взгляд, в котором мелькнуло нечто загадочное, остановился на Габи. Затем и она удалилась.
Как только дверь закрылась за ними, Додд заключил Габи в объятия.
— Не выношу я их. Но эта компания, по крайней мере, говорит по-английски. Может, объяснишь мне, что произошло? — Не получив ответа, он нежно потрепал ее по спине. — Мышка, дорогая, очнись, я здесь. Все будет в порядке. Кошмар закончился.
Габи глубоко набрала воздух в легкие. Выражение лица Джеймса не оставляло ей надежды. Да, всему конец. Она оцепенела, погруженная в свои мысли. Только сейчас ей стало понятно, какое унижение пережила эта семья, как оскорблено было их достоинство, уязвлена непомерная гордость. Такие люди, как Санта-Марин, вряд ли когда-нибудь забудут это.