Грешные
Шрифт:
Глубоко вздохнув, я развернулась и вернулась к себе в комнату. Приняла душ, переоделась и пошла к сыну, который еще спал.
В нашем доме были специальные комнаты для работников. Повар, прислуга и нянечка жили на третьем этаже. Каждый из них знал свою работу и получал деньги заслуженно.
Если я не пришла к сыну, когда он проснулся, значит его возьмет няня. Но в основном я старалась всегда сама справляться со своим ребенком.
Поцеловав спящего сына, я все же решилась спуститься к новому жильцу. Теперь нам в любом случаем придется видеться каждый
Глеб Викторович сидел в гостиной перебирая какие-то бумаги. Галина Тимофеевна накрывала завтрак на кухне, как всегда, напевая какую-то старинную мелодию.
— Всем доброе утро. — вежливо поздоровалась я и пошла помогать женщине.
— Лера, подойди. — больше прозвучало как приказ от мужчины. Я развернулась и натянув вежливую улыбку, направилась к нему.
— С переездом! — ни смогла не съязвить я.
— Я уже говорил, что тебе не идет быть язвой. — скривился мужчина. — Тут кое-какие бумаги остались от Ильи. Это думаю должно остаться у тебя. Я с кабинета перевозил к себе домой их, а сегодня только вспомнил о них. И вот его рабочий ноутбук, но он запоролен. — он кивнул на вещи и дрожащими руками взяла бумаги и ноутбук.
— Лидия Ивановна. — крикнула я нянечке. — Если Захар проснется, возьмите его сами.
— Хорошо, Валерия Трофимовна. — кивнула женщина, а я быстро умчалась к себе в комнату.
Закрылась на засов и первым делом просмотрела все документы. Ничего нужного не было, кроме каких-то адресов и номеров.
К ноутбуку я долго подбирала пароль, но все же справилась. Мой муж хоть и был скрытным человеком, но работая с цифрами и кодами, он оставался консерватором.
Я просматривала каждую папку, досконально изучая содержимое. Но когда мой взгляд остановился на папе "личное", я почему-то помедлила.
Руки задрожали, а в голове вдруг появились мысли об изменах мужа.
— Лера, о чем ты думаешь? — проговорила я вслух сама себе. — Он был тебе верен и ты это знаешь.
Открыв папку, я не поверила своим глазам. Там были фотографии Ильи с другой девушкой. Красивая, молодая девушка, обнимала моего мужа, широко улыбаясь. Пролистав дальше, я увидела их целующихся и счастливых.
Проверив дату, когда были сделаны фото я окончательно убедилась, что он изменял мне.
По щекам текли слезы, а изо рта вырывались всхлипы. Было до жути больно видеть погибшего мужа, по которому я страдала пол года, в объятиях другой женщины.
А когда я нашла фото этой же девушке, только беременной, я зажала рот рукой, чтобы не закричать.
Мой муж не задерживался на работе, как говорил. Он проводил ночи с другой девушкой.
Я свернулась на полу в комок и заскулила, как брошенный пес. Казалось, я чувствовала, как болит моя душа.
То есть все эти годы я ждала своего мужа домой, даже не догадываясь о его изменах. Как дура не спала до рассвета, дожидаясь его возвращения. А после не настаивала на близости, когда он ссылался на усталость. Он просто не хотел меня, проведя ночь в объятиях другой женщины.
В дверь постучали, но я лишь зажала уши руками и зажмурила глаза. Не хотелось никого слышать и видеть. Хотелось умереть, чем испытывать эту боль. Боль от предательства, от беспомощности и от ненависти к самой себе.
Неожиданно чьи-то руки подняли меня с пола и крепко обняли. Я даже не пыталась открыть глаза, было все равно. Не в первый раз меня находят в таком положении и состоянии, чтобы удивляться.
Я скулила себе под нос, всхлипывая, уткнувшись в чью-то грудь. Хотелось кричать, но сил не было. Лишь огромная дыра в груди не давала жить спокойно. Она ныла, болела и никак не хотела заживать. Казалось, что я навсегда останусь с этой болью.
Немного успокоившись, я прошептала:
— Она теперь всегда будет болеть… Я скоро сойду с ума.
— Это проходит. Уж поверь мне… — послышался тихий шепот мне в ответ. Я замерла, поняв кому принадлежит этот голос.
Я медленно отстранилась и взглянула на Глеба Викторовича.
— Простите… — опустив голову вниз, я прикрыла глаза.
— Посмотри на меня. — попросил он и когда я не ответила, поддел мой подбородок двумя пальцами. Наши взгляды встретились. — Я никогда не оставлю тебя. Я всегда буду рядом и не дам тебе сойти с ума.
— Никто не сможет помочь…
— Я сделаю всё, чтобы ты снова улыбалась. — наши лица были настолько близко, что у меня участилось дыхание. Мы смотрели друг на друга не моргая, боясь пошевелится.
Глеб Викторович медленно убрал руку от моего лица и перевел взгляд на ноутбук, лежащий на полу.
— Кто это? — спросил он, кивнув на фотографию беременной девушки.
— Видимо вторая жена. — усмехнулась я.
— Не понял.
— Ноутбук в вашем распоряжении, как и все остальные вещи вашего сына. Мне это не нужно. — я встала и вышла из комнаты. Думаю мужчина сам разберется и всё поймет.
Захар уже сидел за столом и что-то пытался сказать Лидии Ивановне. Увидев меня, он улыбнулся и крикнул:
— Мама. — на моих губах появилась нежная улыбка. От каждого слова, сказанного моим сыном, в груди щемило от нежности.
— Доброе утро, сладкий. — нянечка бросила на меня внимательный взгляд и грустно опустила глаза.
В этом доме все меня жалели, сочувствовали и старались не упоминать ничего об Илье. За это я была им благодарна.
Пока я кормила сына, на кухню вошел Глеб Викторович. Он был зол, но старался не показывать этого. Выпив стакан воды и внимательно меня рассмотрев, он так же молча вышел. Странный какой-то.
Вечером, когда я уложила сына спать и шла к себе, услышала женский голос на лестнице.
— Как это переехал сюда?
— Марин, я всё сказал. — послышался голос свекра.
— Она пол года справлялась без тебя, а тут вдруг помощь твоя понадобилась? — не унималась женщина.
— Это было моё решение, ясно? Я не обязан перед тобой отчитываться.
— Глеб, мы не чужие люди с тобой.
— Марин, я устал. Сегодня был тяжелый день, не докучай.
— Я соскучилась.
— Я нет. — рявкнул мужчина. — Сказал же, уезжай. Надо будет, я тебя наберу.