Грезы андроида
Шрифт:
– Это великолепно, – сказал Джеймс Мёллер. – Насколько далеко отсюда окажется посольство?
– О, очень близко, – сказал Фадж-вин-Гетаг и был таков вместе со свитой и олениной.
Джеймс Мёллер не стал тратить времени. За следующую неделю он утроил объем поставок оленины от ньюджентианцев и послал Дирка в библиотеку разузнать все, что можно, о нидах и их кулинарных предпочтениях. По результатам этих исследований Джеймс закупил крольчатину, говядину Кобэ, импортный шотландский хаггис и – впервые за всю историю существования лавки – тушенку в консервах.
–
Короче говоря, Джеймс Мёллер полностью переориентировал свою мясную лавку на нидов. Заказанная ньюджентианская оленина прибыла в тот самый день, когда Джеймс Мёллер получил официальное уведомление о том, что здание, в котором располагалась «Мясная лавка Мёллера», вместе со всем кварталом переходит в собственность правительства, чтобы освободить место для нового, расширенного посольства Ниду. С получением уведомления совпал также обширный инфаркт, убивший Джеймса Мёллера так быстро, что он умер еще в падении – письмо скомкано в руке, оленина лежит в холодильнике в кладовке.
Доктор Аткинсон пытался убедить Дирка, что самого по себе шока от уведомления было недостаточно, чтобы убить его отца. Аорта Джеймса, объяснил он, напоминала макаронину, заполненную свиным жиром – результат пятидесяти трех лет непрерывного поглощения мяса. Доктор Аткинсон уже многие годы уговаривал Джеймса перейти на более сбалансированную диету или по крайней мере пойти на введение антиплашечных ботов, но неизменно получал отказ; Джеймс чувствовал себя прекрасно, любил мясо и не собирался давать страховой компании ни единого предлога для повышения выплат. Джеймс был ходячим сердечным приступом. Не случись инфаркт в тот день, он произошел бы все равно, и скоро. Очень скоро.
Дирк не поверил ни слову. Он знал, кто был виноват во всем. Он нашел тело отца, прочитал письмо, а позже узнал, что на следующий после визита в лавку день нидский представитель слетал в ньюджентианский заповедник в Мичигане и заключил с сектой прямое соглашение, используя информацию, беспечно предоставленную отцом. Входя в дверь, посол Ниду знал, что «Мясная лавка Мёллера» перестанет существовать в течение нескольких дней – и принял в дар от отца Дирка и мясо, и сведения, даже не намекнув на то, что его ждет.
Может быть, сердечный приступ стал не самым худшим исходом, думал Дирк. Иначе его бы убило уничтожение дедовой лавки.
История и литература полны героями, ищущими отомстить за смерть отцов. Дирк взялся за эту задачу с мрачной методичностью, и положил на ее решение столько времени, что на его фоне Гамлет – само воплощение обсцессивно-компульсивной медлительности – показался бы безумно нетерпеливым. Получив от правительства компенсацию за лавку, Дирк поступил в Университет Джона Хопкинса в Балтиморе на факультет межпланетных взаимоотношений. Этот факультет был одним из трех лучших в стране, наряду с Чикагским и Джорджтаунским университетами.
Мёллер защитил диплом в последнем; преодолеть весьма высокий конкурс удалось, согласившись
После первой основательной статьи по Ниду, содержащей анализ их роли в получении Объединенными Нациями Земли представительского места в Конфедеративном Сообществе, на Мёллера вышел Антон Шредер – наблюдатель от ОНЗ, а впоследствии первый полномочный их представитель при КС. Он оставил этот пост, чтобы возглавить Американский Институт Колонизации – мозговой центр, расположенный рядом с Арлингтоном и занимающийся вопросами расширения инопланетных владений Земли – с согласия Конфедеративного Сообщества или без него.
– Я прочитал вашу статью, мистер Мёллер, – не представившись, сказал Шредер, когда Мёллер принял вызов на свой служебный коммуникатор; Шредер (правильно) предположил, что Мёллер знает его голос по тысячам речей, репортажей и ток-шоу, сделавших его знаменитым. – Она примечательна обилием содержащегося в ней дерьма, но примечательно обилием дерьма сразу в нескольких смыслах, некоторые из которых – совершенно случайно, не сомневаюсь – довольно близко подбираются к истинному положению Ниду и Конфедеративного Сообщества. Хотите узнать, в каких именно?
– Да, сэр, – сказал Мёллер.
– Отправляю за вами машину, – сказал Шредер. – Она будет у вас через полчаса. Наденьте галстук.
Часом позже Мёллер уже пил из информационного и идеологического пожарного гидранта, которым оказался Антон Шредер – человек, знавший Ниду лучше, что все остальные земляне. За несколько десятилетий общения с нидами Шредер пришел к следующему выводу: ниды нас имеют. Пришло время поиметь их в ответ. Мёллера не надо было упрашивать присоединиться к этому начинанию.
– Сейчас появятся ниды, – сказал Алан, поднимаясь. Мёллер выхлебал остатки молока и тоже встал, в то время как пузырь газа скрутил его кишки в узел камикадзе. Мёллер закусил щеку в попытке скрыть спазм. Нельзя было выдавать кишечное расстройство делегатам-нидам.
Последние вошли в зал переговоров обычным порядком – низшие по порядку клевания впереди – и направились к своим местам, кивая людям, расположившимся по другую сторону стола. Никто не предлагал руки; вследствие присущего их расе крайнего социального расслоения, ниды были не из тех, кто склонен к безудержной фамильярности. Ряды стульев заполнялись с краев, пока на ногах не остались только двое; друг против друга в самом центре стола оказались Мёллер и старший торговый представитель Ниду, Ларс-вин-Гетаг.