Гриф и Гильдия
Шрифт:
Из-за глупого усердия, никому, кроме Фетиша, не нужного, погибли 3емлерой и Ламер, кобольд и Шмыг. Беднягу-гнома наверняка уже порядком поклевали вороны, Гронкяйр лежит под землей, Свэн – под камнем, а Шмыга, так и вовсе, наверное, разорвал в клочья Безликий. Может, завтрашняя казнь – кара Тюра, решившего наказать меня за проступки?
Нет, конечно же, нет! Вряд ли богам есть дело до проступков какого-то никому не известного Ловкача!
– Удивлен? – невесело усмехнулся человек. В темноте не было видно его глаз, но я почему-то подумал, что они полнятся болью и скорбью. – Я тоже весьма удивился. Знаешь, отвратное чувство – терять старого друга, который всегда помогал тебе, поддерживал, а ты не смог протянуть ему руку помощи в нужный
Я знал. Перед глазами мелькнули пустые очи кобольда, и я зажмурился, не в силах выдержать потока воспоминании.
– Веришь, я не боюсь смерти, – неожиданно сказал сокамерник. – Я могу принять ее спокойно, без эмоций, которых так ждет толпа. Вернее, смог бы, если б не знал, как тяжко придется Айрэн, Трилу и Варби…
– Это тоже твои друзья? – поинтересовался я.
– Нет. Это жена и дети. Что с ними будет? Что эти твари, люди, сделают с ними?
Я вздрогнул. Твари…
– Но ты ведь тоже человек? Или нет?
– Надеюсь, что да, – трубка погасла, послышался стук – выбил – сунул за пазуху. – Ты пойми ведь, Гриф: есть люди, а есть человеки. Человеков, как бы смешно не звучало это названье, мало, они тонут в толпе людей, становятся лишь их частицей, растворяются, подобно соли в воде. Только вот вода чиста, а люди – далеко нет.
– Может быть, – тихо сказал я. – Но кто может похвастаться…
– …что не стал частью толпы? Никто. Удивлен? Я уже говорил: человеков мало. Рано или поздно каждому приходится сделать выбор: влиться в толпу или нет? Я знавал многих, которые говорили: «Нет!», но, к сожалению или к счастью для них, все они давным-давно мертвы. Конечно, можно постараться вырваться из толпы, попытаться стать человеком. Но где я оказался после того, как это сделал? С тобой, в камере. А завтра – плаха, топор палача… Да и тебя это ждет! Но тебя-то за что?
– За компанию, – невесело хмыкнул я. – Ничего я не делал. Подкинули кошель, обозвали вором и убийцей да сюда, до завтра.
– Как низко пал Лицей… – задумчиво сказал сокамерник. – Кстати, я Хромой.
– Да тут не только хромым сделаешься – завтра и вовсе голову срубят! – пожал плечами я. Хромота моего нового знакомого меня совсем не интересовала.
– Имя у меня такое – Хромой. Чего, совсем не слышал? – насмешливо поинтересовался он.
Хромой… Хромой…
– Уж не из Гильдии ли Воинов?
– Из нее, родимой. Глава, бывший.
– А за что тебя сюда? Ну, кроме того, что от толпы отделиться хотел?
– За измену – хотел жену с сыновьями из плена освободить. Повязали гвардейцы, даром что пятерых из них поубивал. Хоть они и хиленькие, конечно, но количеством грамотно берут.
– Кто ж их в плен взял, жену с сыном? Не те ли умники, что Выселки сожгли?
– Угу. А главный средь них умник – Штиф. Сопляк, задумал поиграть со мной в игру! Чувствую, доиграется скоро: голову положит молодым.
– Зачем же он в плен их брал? Для утех?
– Я те дам – «для утех»! Я б его тогда убил бы на месте, плевать, что самого бы порезали знатно! А зачем на самом деле – говорить бы не стал, но все одно завтра обоим на эшафот… Использовал он меня: угрожал Айрэн солдатам отдать, а Трила и Барби – при людно на костре спалить, прям как бароны в своих землях – колдунов да ведьм. И все ради чего? Чтоб я армию его на штурм 3рега повел и наемников клал почем зря на этих же стенах! Обещал, змея, в случае победы вернуть их обоих и золотом полновесным наградить. Но вот вчера лишку хватил, наглеть начал… а с утра да и прознал, гад, что я сам уже за семьей своей отправился. Мне, правда, и самому вино хороших дало… Бот я и взял парочку наемников покрепче да поехал в это поместье – в героя играть. Ну, там и сброду было, в том подземелье: насильники, маньяки, воры, грабители, мародеры… А до этого ведь еще и заслон пришлось прорывать, из стражи-то, тот особняк охранявшей. Но их там всего с пяток было, и то – один спал, а четверо в карты рубились.
Никогда раньше Гриф не задумывался о сущности человеческой души. Никогда раньше и не помышлял о том, что могут предать. Король – даже этот, казалось бы, пример для всех орагарцев – использует для победы любые низкие способы. Что уж говорить о других, если даже правитель у нас такой? По мне, так в таком мире нечего делать людям, сохранившим понятия о вере, чести и совести.
– Зря ты так, Хромой! – неожиданно для самого себя сказал я. В голове творился полный кавардак, и слова текли сами, не успев толком оформиться в предложения. – Есть еще в мире место чести и долгу. Я сам в этом убедился. Мой друг кобольд погиб, помогая мне в сражении с пауками Андервола – драйдерами. Я не заставлял его вступать в эту битву, но он не думал ни о чем, кроме нашей дружбы, и желал во что бы то ни стало спасти жизнь мне. Мой друг-гном вел меня по тоннелям, спасая от дроу, и не задумывался о том, чтобы попросить дополнительную плату за помощь, потому что долг для него был превыше всех богатств мира. Мой друг-гоблин погиб, потому что шел за мной по приказу предводителя Орды. Не думаю, что он проклял меня или того орка перед смертью. Наш общий знакомый тролль давал приют уставшим в странствиях путешественникам. Разве эти примеры не доказывают, что доброта в мире все еще существует?
Хромой долго молчал. Я уже думал, что он просто-напросто заснул, устав от долгой беседы, когда он тихо спросил:
– Кто ты, Гриф?
– Человек. Как и ты.
– Нет, ты не понял. Вот я – наемник, глава Гильдии Воинов, правда, бывший, но это не важно… А ты?
– Я Ловкач, – не задумываясь, ляпнул я и тут же прикусил язык: наемники не сильно жаловали нашу братию.
– Ловкач? – переспросил Хромой. – Что ж, если даже Ловкачи верят в честь и долг, значит, для этого мира не все потеряно!
Я криво улыбнулся: мало кто подозревает, насколько мы трепетны в отношении долга, что на особой, ловкаческой, чести держится вся наша Гильдия. И, если мои братья-Ловкачи узнают о шашнях Фетиша с лицейскими, старого пройдоху просто поднимут на копья. Разгильдяй, конечно, об этой дружбе распространяться не будет, но это дело поправимое – сам расскажу, ежели выберусь. А там уже он свое получит… Осталась только самая малость: сбежать с плахи, минув тройное кольцо гвардейцев, пару отрядов лицейских и самого Магистра Грэнделя, да постараться не встретиться с Безликим или Лысым, если те вдруг решат нагрянуть на этот праздник, попутно объединившись между собой. В общем, задача чрезвычайно легкая и не требующая от исполнителя особых талантов.
Тем более, что внутренний карман куртки вновь приятно оттягивала золотая фигурка бога.
На площади к началу представления яблоку негде было упасть: все места заняли жаждущие зрелища зрители. Хоть и говорят, что казнь – праздник маленьких городов, но большие тоже наблюдают ее с удовольствием: всегда приятно смотреть на страдания других, хвастливо задирая нос, мол, я бы на его месте… Обычные горожане – в меру кровожадные, в меру безразличные.
Штиф стоял на балконе, с высоты второго этажа глядя на бурлящую, словно море во время шторма, толпу. Молодой король усиленно делал вид, что ему абсолютно наплевать на «дела мирские», однако получалось у него плохо и неубедительно: на лице то и дело проскакивала легкая довольная улыбка, брови то поднимались, то опускались, в зависимости от услышанного или увиденного.