Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

Боханов Александр Николаевич

Круг лиц, которых лично знала Императрица, был ограничен, и Она прекрасно понимала, что таких знаний недостаточно. Поэтому старалась принимать к сведению все, что говорили те, кому доверяла.

Но все равно, как только возникала потребность нового назначения, неизбежно вставал вопрос: кого? Несмотря на бесконечные раздумья и обсуждения, один неудачный выбор сменял другой. «Где у нас люди, — сетовала Царица в сентябре 1915 года. — Я всегда Тебя спрашиваю и прямо не могу понять, как в такой огромной стране, за небольшим исключением, совсем нет подходящих людей».

На эту тему Она особенно много размышляла весной 1916 года, после скандальной

истории с Ее выдвиженцем на пост Министра внутренних дел А.Н. Хвостовым, кандидатура которого была поддержана и Распутиным. Став же Министром, Хвостов вознамерился убить Григория! Было от чего впасть в отчаяние. «Дорогой Мой, как не везет, — восклицала в письме мужу в марте 1916 года. — Нет настоящих джентльменов, вот в чем беда. Ни у кого нет приличного воспитания, внутреннего развития и принципов, на которые можно было бы положиться. Горько разочаровываться в русском народе — такой он отсталый; Мы стольких знаем, а когда приходится выбирать Министра, нет ни одного человека, годного на такой пост».

При анализе достоинств отдельных лиц Императрицу интересовали главным образом нравственноэтические характеристики: доброта, честность, смирение, но главное — наличие желания действовать наперекор всем и всему для исполнения воли Монарха.

Война еще больше сблизилаЦарскую Семью и «дорогого Григория». Интенсивность общения Венценосцев с «Другом» заметно возрастает. Потребность в успокоительных беседах вызывалась как тяжелыми и кровопролитными сражениями, неудачными военными операциями, так и общей безрадостной общественной обстановкой в стране.

Вот, скажем, 17 октября 1914 года — день грусти и возмущения для Царя. Он получил известие о том, что накануне турки и немцы вероломно напали на русский флот в портах Крыма. «Находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения на Черном море! Только вечером, под влиянием успокаивающей беседы Григория, душа пришла в равновесие». О том, под влиянием каких мыслей и слов у Царя «душа пришла в равновесие», не будем гадать. Если человек не наделен способностью воспринимать сакральное как реальное, то умом понять характер воздействия сеанса «душевного снадобья» невозможно.

Распутинский феномен словесного воздействия невозможно было пересказать. Не случайно Императрица в письмах Мужу, описывая встречи с «дорогим Григорием», цитировалалишь его телеграммы, но никогда — устное слово. Она признавалась, что «трудно передать сказанное им — слова недостаточны и нужен сопровождающий их дух, чтоб осветить их».

Из того факта, что Николая II радовали встречи с Распутиным, носившие характер духовной беседы, никоим образом не следует, что Монарх готов был слышать из уст Григория разговоры и на другие, в первую очередь политические, темы. Констатацией духовной привязанности нельзя подтверждать и популярный тезис о «несомненном закабалении» Царя. Несмотря на близость Распутина к Монарху, никаких политических возможностей он не имел.

Генералу П.Г. Курлову Царский Друг однажды в сердцах признался, что «иногда целый год приходится упрашивать Государя и Императрицу для удовлетворения какого-нибудь ходатайства».

Воздействие Распутина на Царицу было сильнее, чем на Государя. Она верила в него как в молитвенника-чудотворца. Суждения света о нем для Нее не имели никакого значения. Она разделяла мнение Друг», что аристократическое воспитание очень ограничивает кругозор людей, исключает природную естественность.

«Большая половина сего воспитания, — размышлял

Распутин, — приводит в истуканство, отнимает простоту. А почему? Потому, во-первых, не велят с простым человеком разговаривать. А что такое простой человек? Потому что он не умеет заграничные фразы говорить, а говорит просто и сам в простоте живет, и она его кормит, и его дух воспитывает и мудрость».

Царица не только слушала, но и нередко просила его советов. Она хотела знать не только трактовку тех или иных православных догматов и традиционных норм, но и искренне желала знать настроение простого народа, понять его чаяния и надежды. Кроме Распутина, того Ей никто не мог объяснить, никто не мог открыть невидимый, незнакомый и заповедный Русский Мир.

Только Распутин нес в Царскосельские покои голос земли, голос народа. Царица ни минуты не сомневалась, что лишь такой необыкновенный человек, молитву которого слышит Всевышний, способен дать правильный совет, объяснить, что хорошо, а что плохо по понятиям истинно христианским.

Вступив на стезю государственного служения, Александра Федоровна стала видеть в Распутине своеобразного эксперта по определению чистоты помыслов и искренности монархических чувств государственных мужей. Он ведь провидец и может узнать и понять то, что простым смертным не дано разглядеть! «Он наша опора и помощь!» — восклицала Царица в письме.

Здесь мы подходим к кульминационному пункту «Распутиниады», к самой драматической главе последнего Царствования — участию сибирского крестьянина в государственных делах. Существовало ли подобное явление вообще?

Конечно, Распутин никаким «правителем» и даже «соправителем», как о том писали и пишут до сих пор, не был ни одной минуты. Это все из области исторических мифологем. Однако в качестве «эксперта по душевным качествам» касательство к делам государственным имел. Это почти исключительно замыкалось на область перемещений в среде чиновной служилой иерархии.

Какова же была, так сказать, «техника назначений» и кого конкретно можно отнести к распутинским «креатурам»? Согласно распространенным представлениям, «аспирант» на ту или иную должность заручался содействием Распутина; тот прямо или через Вырубову сообщал имя кандидата Государыне. Та же, в свою очередь, начинала воздействовать на Царя и «добивалась желанного результата». Такова самая распространенная и совершенно бездоказательная схема.

Передаточно-рекомендательный дуэт Распутин — Вырубова существовал на самом деле. Об этом очень быстро стало широко известно, и оба оказались в эпицентре карьерных интересов, устремлений и желаний многих и многих, старавшихся на них воздействовать со всех сторон. Они должны были как-то реагировать и реагировали. В силу своего понимания, высоко оценивая «добрых и смиренных», ненавидя «злых и гордых».

Такой подход в общем-то отвечал критериям и Александры Федоровны, на усмотрение которой порой и предлагались уже прошедшие «отбор» у Вырубовой и Распутина. Но это касалось лишь тех, кого Царица сама не знала. Если же Она имела представление о человеке, то от «дорогого Григория» («провидческие» способности Анны Она в расчет не принимала, так как была невысокого мнения о них) требовалось уже не оценивать его, а лишь удостоверить душевные качества. После того как выбор был сделан и Императрица убеждалась, что рекомендованный действительно достоин назначения, так как добр, искренен, порядочен и верен, Она с присущей ей решимостью начинала поддерживать такого человека.