Григорий Явлинский
Шрифт:
Под расстрел Белого дома верноподданные идеологи подвели свою платформу. Вслед за «идеологами» многие люди с осуждением отнеслись к «номенклатурным реваншистам» из Белого дома и радовались новым «победам» Ельцина. Правда, были отдельные горестно изумленные выкрики людей, которые так же, как и Явлинский, искренне служили демократии. «Указ № 1400 неконституционен», — говорил впоследствии А. Казанник. «Демократия в опасности», — шептало эхо. «Зачем нужен парламент, который ничего не решает?» — удивлялись люди. Журнал «Социально-политические исследования», ни на что не намекая, цитировал Гитлера: — Ни в палатах, ни в сенате никогда не будет никаких голосований… Будут только работающие учреждения, но не голосующие машины. Каждый член учреждения имеет только совещательный голос, но не решающий. Решает только соответствующий председатель, несущий и ответственность [142] .
142
Социально-политические
Вообще-то радоваться новой «победе» президента было трудновато. Для этого надо было хорошенько заткнуть уши, чтобы не слышать плач осиротевших и овдовевших. Руцкой, Хасбулатов, Ачалов, Макашов, Баранников, Дунаев и другие отправились в Лефортово. Им дали камеры на двоих с унитазами и умывальниками. Такое «уютное» уединение, наверное, способствовало самоуглубленному сосредоточению и размышлениям о пережитом. По мнению Г. А. Явлинского, не в меньшей степени была виновата и другая сторона конфликта. «Другая сторона» жила в более уютных апартаментах. Белый дом зализывал раны. Депутаты с ярлыком, приклеенным президентом, — красно-коричневые — навсегда сошли с политической сцены. Конституция, принятию которой два года противились депутаты, была принята. Но принятие проходило несколько странно. Конституционное совещание не было уполномочено избирателями принять Конституцию ни прямо, ни через своих представителей. И говорить, что Конституция была ими принята или ратифицирована, нельзя. Отсюда и очень осторожные слова Ельцина: «Некоторые участники пожелали оставить на память свои подписи под Конституцией. Надо им дать возможность это сделать» [143] . По этой Конституции Б. Ельцин получал еще больше прав, чем имел в свое время Сталин.
143
Ясин Е. Основные реформы уже позади // Новое время. 1994. № 10. С. И.
В новой Конституции уже не было ничего, что бы могло спровоцировать повторение двоевластия. Нет уже должности вице-президента, которую занимал А. Руцкой. Судебная власть поставлена в зависимость от президента: он представлял парламенту высшие судейские лица. Защитился Борис Николаевич и от опасности импичмента, поделив эту процедуру между Конституционным Судом и высшим судейским присутствием. Тогда же была заложена и процедура назначения премьер-министра, создавшая весьма двусмысленное положение в апреле 1998 года в связи с назначением С. Кириенко. Впервые текст этой Конституции был опубликован 10 ноября 1993 года в «Российской газете», а референдум назначался на 12 декабря. «Проект Конституции, внесенный президентом, если он будет одобрен на референдуме 12 декабря, — рассуждал Григорий Алексеевич, — нельзя рассматривать иначе, чем временный конституционный акт» [144] . Проект был принят: ощущение временности, неустойчивости происходящего стало нормой жизни.
144
Независимая газета. 1993. 8 декабря.
Г. А. Явлинский занялся предвыборной кампанией. Для начала он сжег мосты, соединявшие его с ПНР. Часть ПНР влилась в ПРЕС С. Шахрая, часть рассыпалась на независимых кандидатов. Григорий Алексеевич создал свой собственный избирательный блок «Явлинский — Болдырев — Лукин». Много способствовал признанию нового избирательного блока высокий рейтинг Г. А. Явлинского.
РПРФ, переживавшая в это время серьезные болезни роста, частично влилась в новый блок Явлинского, который рос не по дням, а по часам. В него вошли и члены Клуба избирателей Академии наук (КИАН). Но мощь только тогда мощь, когда есть единство, а единства не было. Все собрались колючие, сами себе хозяева, каждый имел свое жизненное кредо и не хотел ни от кого зависеть или подчиняться. Например, Ю. Болдырев так же, как Н. Петраков, В. Игрунов и некоторые другие отрицательно оценивал политику президента и правительства во время октябрьских событий. А Шейнис, Лысенко поддерживали и президента и правительство. Они даже оправдывали президента за кровь, пролитую в октябре, называя это вынужденной мерой.
Так или иначе, но «разношерстные» сумели сплотиться и разработали свою программу, тем более, что, как выяснилось, они имели по паре белых перчаток. И первое, что записали они в своей программе: «Мы против политики, для которой хороши все средства…. против политики «рынок», «демократия», «свобода» любой ценой… Цель не оправдывает средства. Средства достижения политических целей важны для нас не менее, чем сами цели. Мы исходим из того, что законность никогда не должна приноситься в жертву целесообразности» [145] .
145
Реформы для большинства. М. 1995.
С этими программными документами можно соглашаться или не соглашаться, можно их критиковать, но все же хотелось, чтобы критика была обоснована, иначе мне трудно понять смысл критики. С. Глазьев среди своих претензий «ЯБЛоку» назвал «недостаточную оппозиционность, уход от политической ответственности при принятии решений (как в октябре 1993 г.), излишне прозападную ориентацию в ущерб национальным интересам» [146] .
146
Гельман В. Дилеммы демократической оппозиции: Григорий Явлинский, «ЯБЛоко» и президентские выборы // Мировая экономика и международные отношения. 1907. № 10. С. 22.
«ЯБЛоко» выступило против пакетного голосования, усмотрев в этом элемент политического торга. И категорически выступило против отмены решения о создании комиссии по расследованию событий 21 сентября — 4 октября 1993 года. Как сказал «яблочник» В. Шостаковский, национальное примирение невозможно в «страусиной позе» — без оценки обстоятельств дела нельзя закрыть страницу истории». Основой для примирения должны стать расследование и оценка этих событий.
По-моему, все тут с позицией ясно. Или С. Глазьев усматривает уход от политической ответственности в том, что Явлинский не примкнул ни к одной из противоборствующих сторон? Да, он не был ни с Ельциным, ни с парламентом. Его фракция выступала со своей особой позицией, требуя расследования октябрьских событий. «ЯБЛоко» было в меньшинстве, но это меньшинство духовно ближе мне, чем большинство, позволившее, мягко выражаясь, спустить на тормозах волнения людей. В этой позиции «большинства» депутатов Госдумы не было разумного компромисса, не было примирения, а было, пожалуй, многозначительное многоточие, открывавшее возможность для новых кровавых событий, в том числе и в Чечне.
Насчет прозападных ориентаций спорить не берусь. Однако, изучая программу «ЯБЛока», анализируя деятельность этой фракции, я так и не поняла, какой именно ущерб нанесен «ЯБЛоком» национальным интересам. Нечто подобное говорил и Жириновский 24 апреля 1998 года на пленарном заседании парламента, агитируя голосовать за С. Кириенко, он мимоходом прошелся по «ЯБЛоку», намекнув, что оно на содержании США. Здесь надо серьезно подумать. Куда же все-таки уходит корнями «яблоня»? В США? Может быть, в Японию? Явлинский туда тоже ездил. Или в Германию? Когда сняли с поста В. Черномырдина, он находился именно там. Прозападная ориентация, может быть, просматривается в том, что все поездки Григория Алексеевича сориентированы на Запад: то Германия, то Франция… Иной раз в Америку или Японию слетает, а так все Запад и Запад. На Востоке, наверное, и не был. Китай, судя по его высказываниям, не любит. Прокитайской ориентации не хочет. Вот что он говорил, когда в 1995 году ведущие политики и экономисты собрались в газете «Правда» за «круглым» столом: «И последнее соображение — это соображение, связанное с тем, что здесь много говорят о Китае и о китайском примере. Ничего из тех предпосылок, которые есть в Китае, у нас нет. Этот опыт для нас непригоден» [147] .
147
Правда. 1995. 21 апреля.
Короче говоря, избирательный блок уже с первых шагов пользовался повышенным вниманием со стороны бдительных «друзей». Он шел к выборам в смятении и тревоге. Тяготила тревога и Г. А. Явлинского: «Стало ясно, что в случае ее (Конституции) принятия, даже получив очень большую поддержку этого альтернативного курса, реализовать его через Государственную Думу в условиях такой Конституции невозможно. Потому что… вся фактическая власть концентрируется в руках одного человека — президента… Как поступить? Продолжать убеждать людей в том, что демократическая альтернатива существует, или сказать, по крайней мере, самому себе: по политической ситуации, по тому, как все складывается, эту альтернативу ты реализовать не сможешь» [148] .
148
Гельман В. Я. «ЯБЛоко»: опыт политической альтернативы // Кентавр. 1995. № 6. С. 54.
Очевидно, сомнения впоследствии исчезли. Его вера в победу, в успех демократических преобразований в России вызывает уважение. Он несколько раз был изгнан и осмеян вершителями судеб, они могли его презирать и ненавидеть, могли оклеветать и очернить, но они были бессильны отобрать у него веру. Эта вера придает его образу величие, которым, пожалуй, не обладает больше никто из действующих политиков. Поэтому он появился снова на политическом Олимпе, поэтому возле него стали объединяться люди.