Гробница Анубиса
Шрифт:
— Археологи? Какая же у вас чудесная профессия.
— Да, в последнее время нам часто это повторяют.
— Как видите, здесь не так уж много осталось от языческого святилища. Все было передано в археологический музей. Вы там побывали? — (Мы закивали головами.) — Что ж, очень милый музей.
— Действительно, мы там видели костные останки, предположительно добытые здесь.
Священник покачал головой и, потирая поясницу, уселся на трехногую табуретку.
— Все так. Их нашли чуть ниже, в полях. Впрочем, мы их до этого хранили у себя
Гиацинт мгновенно оживился:
— Вы сказали «мумия»? Я не ослышался?
— Именно. Мумифицированное тело. Знаете, как в Египте.
— Мы вас прекрасно поняли, — прошептал я.
— Те нас слушали не так внимательно, иначе мумия не рассыпалась бы безвозвратно. По крайней мере так хотелось бы думать. Как бы там ни было, мы им в утешение показали те древние кости, укрытые около часовни. Тем более что найдены они были в том же месте. Почти в том же. Археологи занялись их датировкой и нашли, что они очень древние. По крайней мере некоторые из них.
— Вы сказали «очень древние». А нельзя ли поточнее? — подал голос мой спутник.
— Если память мне не изменяет, их возраст — четыре-пять тысяч лет. Но в моем возрасте, знаете, нетрудно и запамятовать…
— Ну, те, что мы видели в музее, гораздо моложе, — уточнил я.
Священник только пожал плечами и молитвенно соединил ладони.
— Деньги, — вздохнул он. (Я наморщил лоб и весь превратился в слух.) — О, это уже ни для кого не секрет. Там нашли не только кости, но много всякого. И самым таинственным образом все исчезло. Точнее, его купили, — добавил он совсем тихо.
— Вы подразумеваете, что все скупили коллекционеры? — скривился я.
Священник кивнул в знак согласия:
— Вне всякого сомнения. — Казалось, он на секунду замешкался, но потом решился: — Не сочтите мое неведение оскорбительным и заранее простите мой следующий вопрос, но… Вы археологи с именем?
Вопрос застал меня врасплох.
— Я много чего раскопал в вашей стране, и, скажем так, моя репутация открыла мне много дверей. Я работал в Лувре, а также для многих греческих музеев в Афинах, Спарте, Дельфах…
— Ни слова более, — прервал он меня. — Я, может, и не дам полного ответа на ваш вопрос, но есть некоторые дополнительные сведения, которые, вероятно, помогут вам лучше изучить наш остров. — Заинтригованный, я подался вперед. Он между тем продолжал: — Я думаю об одном человеке, с севера острова, об ирландце по фамилии О'Коннор; как все эти перекупщики, он несколько лет назад приобрел разрушенный монастырь. Он его отреставрировал и превратил в виллу, но не это главное. Этот человек, любитель искусства и античности, как о нем поговаривают, постепенно скупил сотни древних предметов, найденных на этом острове. Отыскивал их по всему свету и свозил обратно на Хиос. После его смерти они завещаны музею, но пока он жив, он заботится об их сохранности и иногда соглашается показывать их исследователям. Если ваша репутация такова, как вы мне ее описали, думаю, он не откажется показать вам свою коллекцию.
Гиацинт одарил меня оптимистической улыбкой. И тотчас осведомился:
— А где мы можем встретиться с мистером О'Коннором?
— У вас есть бумага и карандаш? — спросил священник.
Я тотчас вытащил из рюкзака блокнот.
— Если нетрудно, пишите с моих слов. Я уже не так хорошо вижу.
Он продиктовал, а я как можно точнее записал все это в блокнот.
— Эти сведения для нас совершенно бесценны, отец мой.
— Ну, это все, что могу. Сожалею, что больше мне нечем вам послужить. Но я тоже хочу показать вам наши маленькие сокровища. Они недостойны, конечно, луврских, но мы ими гордимся. Идите-идите, подойдите ближе!
Он не без труда поднялся и подтолкнул нас к алтарю, с которого взял свечу и осветил стены часовни. Позолота украшавших ее икон замерцала в неверном свете огарка. Мадонны, святые, щекастые младенцы и не знаю уж кто еще, все в нимбах, взирали вниз с той скромной высоты, куда их определил здешний зодчий. Во всем этом я нисколько не разбирался.
В отчаянии я посмотрел на Гиацинта, и против всяких ожиданий он принялся комментировать живопись как настоящий любитель и эксперт, что доставило священнику немалое удовольствие. Решительно, этот человек не переставал меня удивлять.
Что до меня, я там видел только лица с неумело переданными чертами, ошибки перспективы и кричащий избыток позолоты, все это не дотягивало до самой простенькой фрески скромнейшего из античных жилищ. Сам алтарь с его вышитыми покровами отнюдь не являлся образцом хорошего вкуса. А от распятия и вовсе бросало в ужас. Христос на кресте более всего походил на детский рисунок: большое кольцо на месте головы, по два отростка Т-образной формы в роли рук и ног, и все это наложено на перекладины креста, грубо обернутые золотой фольгой и усеянные разноцветными полудрагоценными камнями. Крикливо, истово и безвкусно — Этти пришел бы от всего этого в полный восторг.
— Спасибо вам за помощь и за то, что благодаря вам мы познакомились с этими маленькими шедеврами, — завершит свои хвалы Гиацинт.
Почтенный старец аж зарделся от удовольствия и даже проводил нас до крутой тропы, ведущей к часовне.
— Да хранит вас Господь. Но будьте осторожны: здесь можно было подвернуть ногу. Уж кому, как не мне, Бог ты мой, этого не знать.
Тут мой спутник вытянул из кошелька две купюры по сто евро и вложил их в руку остолбеневшего священника.