Гробница древних
Шрифт:
– Не нужно этого делать. От меня не так легко отделаться. Разве я не твоя сестра?
– Сводная сестра, – мягко поправила ее я, вставая.
Джастина подошла к декоративному столику рядом с диванчиком, где были выставлены стаканы для бренди, чтобы мужчины, которые пришли на бал, могли прийти в библиотеку и спокойно выкурить по сигаре.
Джастина взяла два хрустальных стакана, налила в оба немного вина и вручила один из них мне.
– За правду, – провозгласила она. – И за смелость. А значит, я должна спросить: наш отец был преступником?
Кхент негромко присвистнул.
– В некотором смысле… – Я выпила вино, надеясь, что оно не только обожжет горло, но и придаст мне смелости. – Не знаю даже, с чего начать.
И нужно ли вообще начинать?
Но огромные карие глаза Джастины смотрели умоляюще, и когда я глянула на нее, мне захотелось ей довериться. Разве я пришла не с целью укрепить связь с сестрой? Но если эта связь для меня важна, то так же важно защитить ее. Я попятилась и снова вернулась к дивану.
– Все так плохо, что ты даже не можешь взглянуть мне в глаза?
– Мэри, – пробормотала я, игнорируя вопрос, – если что-то пойдет не так… ты сможешь прикрыть ее щитом от меня?
Слегка кивнув, Мэри пересекла комнату и встала между нами. Отойдя на безопасное расстояние, я обернулась и принялась нервно крутить в руках хрустальный стакан. Джастина беспокойно заерзала и налила себе еще вина.
– Полагаю, ты веришь в Бога…
Она удивленно распахнула глаза.
– О! Какой необычный вопрос! Да, конечно.
– Это все усложняет.
– Господи, неужели все так ужасно? – воскликнула Джастина. – Значит, он не был благочестивым человеком?
Я чуть не рассмеялась.
– Он был невероятно могущественным – как герой волшебной сказки. Он повелевал тварями и насекомыми, он правил королевством, в котором обитали фантастические существа, – я посмотрела сначала на Мэри, потом на Кхента, – чудесные существа. И он мог изменять внешность по своей воле. Он мог стать кем угодно и чем угодно.
Вот как ты меня описываешь? Как патетично!
Съежившись, я покачала головой и приказала ему замолчать. В основании шеи начала пульсировать тяжесть, угрожая превратиться в очередной спазм головной боли. Я гадала, не очередная ли это попытка с его стороны удержать меня и не позволить поделиться с Джастиной правдой. Какое это теперь имело значение? Он был заперт в моей голове, а она была его дочерью, и это давало ей право узнать правду.
Джастина долго смотрела не мигая, обдумывая услышанное, потом побледнела.
– Ты, должно быть, шутишь! Как такое может быть правдой?
– Это правда, Джастина. Я проделала этот путь не для того, чтобы тебе лгать.
– Я отчаянно хочу поверить тебе, сводная сестра, но т-такие сказки… – Она, запнувшись, покачала головой, помолчала и тихо добавила: – Кажется, гувернантка рассказывала мне истории о чем-то подобном. Маленькие чудесные создания, которые носились по лесам, похищали младенцев и всякие блестящие побрякушки и превращались в котов или птиц, чтобы дурачить людей.
– Именно так, – подтвердила я. – Но все эти невероятные сказки для детей на самом деле правда. И я – одно из таких существ. Я могу менять свой облик.
Подробности того, как это происходит, сейчас были не важны, Джастина и так побледнела.
– Ты? Ты. Тогда, значит, и я тоже…
– Боюсь, что нет, – перебила я. – По крайней мере, я так не думаю. Отец охотился за всеми своими детьми, своими дочерьми, надеясь, что кто-то из нас унаследует его силу, мечтая поглотить нас и нашу силу, чтобы поддерживать свою жизнь… ну, наверное, вечность. Со временем он постепенно слабел. – Я со вздохом развела руками. – Прости, там столько всего было! Войны, ссоры, вражда… Там вмешались еще другие богоподобные существа.
Джастина накрутила на палец смоляной локон.
– Все это звучит как тщательно продуманная шутка, – заметила она, искоса взглянув на меня.
– Я понимаю, – согласилась я с сестрой.
– И при этом вы все выглядите настолько серьезными, что я склонна вам верить.
Я взяла с дивана шаль Мэри и кивком указала на дверь, ведущую из библиотеки.
– Нет необходимости верить мне, Джастина. Ты просила правду, и я попыталась ее рассказать. Все, что я могу, – это поделиться тем, что знаю сама. Что ты решишь делать после этого, зависит только от тебя.
Мэри укуталась в шаль, и мы направились к двери.
– Это не шутка и не розыгрыш. Я хотела, чтобы ты узнала правду, потому что в нас течет одна кровь.
Кхент присоединился к нам, когда мы уже обошли Джастину. Она вскинула дрожащую руку.
– Подожди, – пробормотала она. – Не оставляй меня прямо сейчас. Я… Ты расскажешь дальше? – Она повернулась, глядя на нас огромными блестящими глазами, и робко улыбнулась. – Пожалуйста! Не могу обещать, что поверю тебе, но обещаю, что выслушаю.
– Послушайте!
Кхент поднял руку и поднес ее к губам, призывая к молчанию. Его фиолетовые глаза сузились, превратившись в щелки, и я заметила, что он навострил уши. Наши взгляды скрестились, и я почувствовала, как между нами прошла холодная дрожь.
Ewhey charou – hur she eshest? Chapep.
Прислушайся. Ни звука. Почему так тихо? Странно.
Кхент говорил со мной на этом языке, только когда хотел сохранить тайну. Что-то происходило, и он своим обостренным собачьим чутьем это уловил. И был прав: в бальной зале стало вдруг тихо. До этого оттуда доносился ровный гул голосов и отдельные взрывы смеха, но сейчас… Полная тишина. Ни звона бокалов, ни шарканья по паркету танцующих, ни бравурных звуков музыки.