Громов
Шрифт:
Идеолога в нашей команде не имелось. Он просто не был нужен, потому что идеологии какой-то особенной, из ряда вон выходящей, мы предлагать не собирались. И никаких обещаний, кроме того, что буду честно работать и делать все, что в моих силах, на благо избирателя, я не давал.
Вот об этом мы и говорили везде. Купить какие-то голоса, как делают современные бизнесмены, рвущиеся во власть, мы не имели возможности. Да и совесть бы не позволила. Наш шанс состоял в том, что мы должны были провести как можно больше встреч с людьми. Встречаться, где только можно, независимо от того, сколько придет народа.
Кажется — очень просто. Мало кому известно, какая тяжелая это
Я считаю, мы вели честную агитацию. Избиратели видели, что мы люди порядочные, обеими ногами стоим на грешной земле. Говорим о понятных и волнующих их вещах, видим все, так же как и они.
В душе я знал, что мы выиграем. Но волновался страшно. В нашей непредсказуемой российской жизни все может случиться. Да и соперники были не слабые. И все же уверенность в победе меня не покидала. Я верил в свою команду и знал, что фамилия Громов — это не пустой звук.
Еще я понимал, что поражение, скорее всего, будет означать окончательную победу тех сил, что вот уже несколько лет всеми способами старались задвинуть меня в тень.
Мы победили с очень приличным преимуществом.
— Громов пошел в депутаты, — вспоминает Б. Н. Пастухов. — Жалко было с ним расставаться. К тому же с зарплатой дела наладились. Но это все мелочи. Я понимал, что нынешняя работа в МИДе для такого активного человека, как Борис Всеволодович, и его молодой боеспособной команды все-таки недостаточно интересна и масштабна.
Он уехал в Саратов, на свою родину, и начал там борьбу за депутатский мандат. Я прекрасно знаю, что против Громова было вздыблено всё. Все средства, какие только есть в выборной кампании — этой грязнейшей из демократических процедур, всё было брошено против него.
Коммунисты выставляли там своего кандидата, у которого были отличные шансы. Топтали Громова, как только могли. Замечательный губернатор-демократ соглашался даже на коммуниста, но только не на Громова. Видно, спинным мозгом чуял, что популярный в народе и ничем не замаранный Громов — прямая угроза его непомерным притязаниям. Да и многие из тех, что нынче бегут рысцой, чтобы пожать Борису Всеволодовичу руку или прикоснуться к щечке с нежнейшим выражением лица, пускались тогда на последние подлости, чтобы только помешать Громову пройти в Думу. Вся эта нечистая сила была уверена, что он не выдержит и сойдет с дистанции. Не на того напали. Он ходил от дома к дому, от поселка к поселку, был на предприятиях, в деревенских избах и городских квартирах и везде разговаривал с людьми. Он делал то, что никто не умел, он говорил с людьми о том, что их волнует, но никогда не обещал того, что не сможет сделать.
Нет ничего удивительного, что Громов победил всех соперников!
Победил! Хотя не имел ни денег, ни административной поддержки, ничего. Только славное имя боевого генерала и честного человека.
Необыкновенно приятно сознавать, что не всегда удается самоуверенным политтехнологам, так, кажется, называют себя эти нахальные манипуляторы, обещающие за деньги сделать депутатом даже обезьяну, рулить человеческим сознанием. То, что порядочный человек хотя бы изредка побеждает — в этом все-таки есть какая-то надежда!
Б. В. Громов:
— В Госдуме я записался в Комитет по международным делам. Получилось как бы продолжение работы в МИДе. В Комитете по международным делам был подкомитет, занимавшийся вопросами разоружения, СНВ-1, СНВ-2, и я там работал. В МИДе я не успел во всё это толком вникнуть, в Думе кое в чем удалось неплохо продвинуться.
Дело это было полезное и необходимое. Договоры по контролю над вооружениями позволяли снять с боевого дежурства и уничтожить большое количество устаревших ракет, обслуживать которые практически уже не имелось никакой возможности. Заодно мы заставили американцев, у которых проблем с обслуживанием ракет никогда не существовало, уничтожить соответствующую часть своего стратегического ядерного потенциала. Если бы соглашение не состоялось, они свое оружие сохранили бы, а мы все равно вынуждены были бы сокращаться.
За время работы в Думе Громовым был подготовлен законопроект по оборонным вопросам. Со своим коллегой и старым товарищем Валентином Ивановичем Варенниковым он выступил разработчиком закона о ветеранах, который был принят и действует по сей день.
Главная же опасность, о которой Б. В. Громов постоянно говорил и с думской трибуны, и через СМИ — это слабость государственной власти, которая не в силах одолеть центробежных тенденций, ведущих к развалу России.
Наиболее разрушительно эти тенденции сказывались на армии. Каждому думающему человеку понятно — развалится армия, и Россия превратится в груду осколков. Из интервью «Новой газете» от 22–28 ноября 1999 года:
«Поддержать армию — сохранить Россию — Как вы думаете, с нем Россия подходит к XXI веку, какие задачи встанут перед нами в ближайшее время?
— К сожалению, не могу ничем вас обрадовать. Самое страшное то, что уже предпринимаются шаги, пока не столь заметные, которые направлены на создание конфедерации и ведут к распаду России на удельные княжества.
В последние годы, когда СССР и Варшавский договор, с одной стороны, и США и НАТО — с другой, находились в состоянии холодной войны, нашим руководством были сделаны серьезные ошибки, которые повлекли за собой изменения на политической карте мира.
Наше руководство исходило из того, что состояние холодной войны — это противоборство, прежде всего силовое. Следовательно, главное значение в этой борьбе имеют вооруженные силы. Противоположная сторона рассматривала холодную войну как противостояние, прежде всего информационное. Они сделали упор на воздействие через СМИ на народ в целом и лидеров СССР, а позже на лидеров России. В результате у нас как-то совершенно неожиданно образовались «друг Билл» и «друг Жан» при полной беспомощности в отстаивании своих жизненных интересов.
Стратегия Запада строилась тонко и дальновидно с учетом непростых взаимоотношений внутри страны. Всячески подогревалось недовольство республик Советского Союза центром и надоевшей ролью «младшего брата». Для нынешней России — это недовольство регионов Москвой, ее стремлением все поставить под свой контроль при постоянном ухудшении общей ситуации и снижении уровня жизни народа. В результате развалился сначала СССР, а сегодня большую тревогу вызывает и целостность России.
Обратите внимание на то, как прошли выборы в Смоленске, Карелии, Нижнем Новгороде, а теперь в Красноярске. Они ясно показывают, что центр не в состоянии контролировать ситуацию. Центр сейчас вообще мало на что способен. Тогда зачем он нужен? А регионы, не все, конечно, но многие, обладают реальной силой, значительными ресурсами и экономическим потенциалом и уверены, что могут жить гораздо лучше без указки сверху. В головах губернаторов уже созрели намерения решать свои проблемы самостоятельно.