Гроссмейстеры афёр

Атаманенко Игорь Григорьевич

Тхабисимов, пассивный «голубой», никогда не стремился обзавестись «импортными» любовниками, потому что из Майкопа практически никуда не выезжал из-за слабого здоровья. Свою нетрадиционную страсть он удовлетворял с молодыми секс-бомбардирами из Грузии и Абхазии, которые обучались в учебных заведениях Майкопа. За один сеанс «голубой любви» Тхабисимов щедро расплачивался со своим молодыми партнёрами, которые по возрасту годились ему во внуки, — ставка раз в десять превышала их стипендию…

Общим между Эсамбаевым и Тхабисимовым было лишь одно: каждый из них стремился к установлению «голубых контактов» с мужчинами, которые значительно моложе их.

Ну да бог с ними, с Эсамбаевым и Тхабисимовым — они уже года два, как покинули этот свет. На повестке дня — другой вопрос: как мне сосватать мою дочь за Густава?

Будем рассуждать конструктивно. Марик утверждал, что Густав — бисексуал. Значит, для него одинаково приемлемо вступать в половые контакты как с мужчинами, так и с женщинами. Это лишь в том случае, если Зильберман окончательно не мутировал в сторону гомосексуализма — ведь прошло столько времени. Если этого не произошло, возможно, он и клюнет на моё предложение. В случае, если он полностью переключился на молодых секс-партнёров, тогда он вежливо отклонит моё предложение. Как выяснить, посещает ли мой брат женщин? Стоп! В Вене существует целая служба частных детективов, готовых за приличные деньги покопаться в чужом грязном белье. Очень хорошая идея! — похвалил себя Герцог. — Завтра же надо нанять частного детектива, лучше двух. Будем надеяться, что в течение месяца, ну, от силы — двух, всё прояснится… Да, вот ещё что! Нанимать детективов придётся с помощью Ирмы — я же в немецком ни бум-бум, а моя дочь легко договорится с ними по-английски.

Если она поинтересуется, с какой целью я провожу выявление связей Зильбермана из числа жительниц Вены, я объясню ей напрямик, что у меня есть намерение сосватать её за Густава. Вот это-то и будет началом нашего с ней принципиального разговора. Если же в списках, которые составят детективы, будут фигурировать одни только мужчины — всё равно отступать нельзя. Ирме я их представлю как деловых партнёров Зильбермана. Подозрений у неё это не вызовет — она ведь так далека от всех этих сексуальных патологий и извращений, у неё на уме одно: как бы побыстрее и удачнее выйти замуж. Она мечтает о том, чтобы её суженым стал какой-нибудь князь, принц, барон или, на худой конец, маркиз, которыми, по её мнению, кишмя кишит вся Западная Европа. Кишить-то кишит, но что они собой представляют, эти титулованные ничтожества? Да у них же — что за душой, что в кармане — беспросветная пустота! И как только Ирма этого не понимает?!

Стоп-стоп! А если она откажется, сославшись на неравенство в возрастах, ведь Зильберману уже под семьдесят, тогда что? Ну что ж, тогда придётся перенести центр тяжести моей аргументации на капитал, которым обладает Густав, и который в случае его смерти перейдёт ей по наследству… Кстати, о смерти Зильбермана. А что если ускорить её наступление? Но тогда я иду наперекор своим принципам, о которых я успел поведать и братцу Густаву. Помнится, в первой нашей с ним беседе я заявил «что способен на всё, кроме убийства.» К чёрту! Сейчас речь идёт не только о благополучии моей горячо любимой дочери, ради которой я готов взять грех на душу, физически устранив Зильбермана. Речь идёт и о более прозаических, материальных категориях — деньгах, которые я смогу использовать в качестве стартового капитала для подготовки новых операций…

Первый же делёж заработанной «зелени» показал, что Густав не намерен не то что по-братски, а и просто по справедливости делить вырученную прибыль… Ну забрал я у него факс, гроссбух для контроля за поступлением средств, вырученных от реализации «звёздной» и «виртуальной» операций, ну поделю я деньги так, чтобы каждый поимел то, что ему причитается от степени участия в этих акциях, а дальше что? Идея новой авантюры может прийти в голову моему братцу и опять он заберёт себе львиную долю, а нам достанутся крохи. На этот счёт у меня нет никаких иллюзий — он обязательно нас «кинет»! И оправдание своей нечистоплотности найдёт — идея аферы, мол, принадлежала ему, а мы были лишь мальчиками на побегушках, рядовыми исполнителями его воли и гениального замысла. И так будет продолжаться бесконечно…

Всё, решено! Надо немедленно отдавать Ирму замуж за Зильбермана и сразу после того, как нам удастся провернуть какое-нибудь крупное дело, кончать с ним и как с партнёром, и как с человеком. А уж с помощью каких средств можно устранить Густава, об этом надо будет ещё помозговать — это, в конце концов, второе действие спектакля, поэтому времени на обдумывание ещё более чем достаточно…

Так, хватит рассуждений, контур основного плана я наметил, в остальном положусь на мой дар импровизации. За дело, Юлий!» — скомандовал себе Герцог и по телефону внутренней связи пригласил к себе Ирму.

* * *

Вопреки ожиданиям Герцога Ирма предложение своего отца выйти замуж за Зильбермана восприняла как нечто само собой разумеющееся, как если бы она всё уже давно для себя решила. Перейдя на шепот, она добавила, что Густав уже дважды делал ей предложение о помолвке. Её он собирался оформить в самой солидной синагоге Западной Европы — в Амстердаме, а объявить о ней во время застолья, посвящённого его дню рождения.

— Папочка, я удивляюсь тому, что ты утратил свою, как мне казалось, природную наблюдательность. Каждый день немая Марта, управляющая, меняет в моей комнате букеты роз. Одно их количество — сотни — говорит само за себя…

— А что же ты молчала, доченька?!

— Папочка, я молчала потому что не до конца верила словам Густава и твёрдости его намерения… Мало ли, перегорит страсть у мужика — и прости прощай. Ведь, кроме мешков роз, между нами ничего не было! А, во-вторых, папа, Зильберман меня очень просил ничего тебе не говорить. До поры… Он пояснил, что сам поговорит с тобой и добьётся твоей благосклонности, а если инициатива будет исходить от меня, то, как сказал Густав, я могу всё испортить…

Герцог ликовал: судьба вновь вела его за руку! Слава богу, Густава не придётся ни в чем убеждать, он, оказывается, сам уже принял решение покончить с холостяцким существованием. Ах, бисексуал, бисексуал! Неисповедимы пути-лабиринты твоей извращенной фантазии…

— Доченька, я думаю, что надо обойтись без помолвки, без этого промежуточного этапа…

— Почему, папа? Густав мне объяснил, что так принято на Западе — перед женитьбой мужчина и женщина, чтобы лучше узнать друг друга, официально оформляют помолвку, ну а потом всё остальное…

— Ерунда! — в голосе Герцога появились металлические нотки. — Ты живёшь и общаешься с твоим будущим суженым уже около года, так ведь? Сколько же ещё времени нужно вам обоим, тебе и Густаву, чтобы лучше узнать друг друга?! Нет-нет, только не пойми меня неправильно — я не против помолвки как таковой, отнюдь. Но только не в данном конкретном случае… Ладно, не буду пускаться в долгие объяснения, задам тебе лишь один вопрос. Ты знаешь, сколько мы с тобой заработали во время нашей «челночной дипломатии», когда мы, истоптав ни одну пару башмаков, посещали один еврейский клуб за другим?

— Нет, не знаю…

— Миллион восемьсот тысяч долларов! Да-да, представь себе — именно столько. И как же поделил эти деньги Густав между всеми участниками операции? А вот так: миллион он забрал себе, тебе и Махмуду дал по сто тысяч, мне — двести пятьдесят тысяч долларов! Но и это ещё не всё. Все наши деньги лежат на его счету в швейцарском банке и, по сути, продолжают принадлежать ему, Зильберману. У меня по этому поводу произошла небольшая стычка с ним, ну, ничего — помиримся. Я уже предпринял кое-какие шаги, чтобы уравнять наши шансы с ним, с так называемым нашим благодетелем… Наши — это значит, мои, твои и Махмуда. Потому что Густав, разделив деньги так, как это сделал он, противопоставил себя нам. Ладно, закончим на этом, я ведь не собирался пускаться в долгие рассуждения, но не удержался, доченька, и рассказал тебе всё. Прости…