Гроза 3
Шрифт:
А противник наоборот - выдыхается. Большевики продвинулись вперeд самую малость, техники и людей потеряли в десять раз больше, по сравнению с Вермахтом, резервы исчерпали полностью. Осталось только хорошенько толкнуть это глиняное пугало, и оно непременно рухнет и покатится вспять до самой Москвы, разваливаясь по пути под ударами непобедимой германской армии.
Несомненно руку к этому докладу приложил вездесущий министр пропаганды. В последнее время он контролирует всю поступающую к Гитлеру информацию, объясняя своe вмешательство необходимостью щадить здоровье фюрера. Добровольно ли Борман уступил ему данную прерогативу -
Замигали лампочки освещения, задрожали столы и стулья, через толщу бетона долетели звуки разрывов. Русские начали очередную бомбeжку.
Фюрер отмашкой остановил Кейтеля, нашeл взглядом присутствующего на совещании командующего Люфтваффе и спросил.
– Геринг, скажите нам - что это?
– Бомбардировка, мой фюрер.
– Ответил слегка опешивший рейхсмаршал.
– Я слышу, что это бомбардировка.
– Продолжил Гитлер.
– Но кто нас бомбит?
Паулюс переглянулся с сидящим радом генералом Кeстрингом. Не сошeл ли фюрер с ума?
– Русские самолeты, мой фюрер.
– Настороженно отрапортовал Геринг, чувствуя подвох, но не понимая в чeм именно он заключается.
– И откуда они взялись?
– Гитлер загонял старого соратника в невидимый тому угол.
– В последнее время они летают с аэродромов за Одером.
– Геринг покрылся капельками пота.
– Если будет необходимо, я могу предоставить полную информацию о расположении этих аэродромов.
– Геринг, не считайте меня идиотом!
– Начал закипать Гитлер.
– Я вас спрашиваю - откуда вообще они взялись?
– Мой фюрер, я не понял?
– Растерялся рейхсмаршал.
– Вы, Геринг, лжец!
– Взорвался Гитлер.
– Вы всe прекрасно понимаете!
Фюрер вскочил со своего места, попытался по старой привычке пробежаться вдоль стола, но, совершив несколько шагов, вернулся на место и со стоном опустился в кресло.
– Вот ваши отчeты, Геринг.
– Гитлер выхватил из приоткрытой папки несколько листов бумаги.
– Здесь вы утверждаете, что ваши пилоты за последние два месяца уничтожили пять с половиной тысяч большевистских самолeтов.
Паулюс опустил взгляд в стол, пряча усмешку. Геринг никогда не отказывал себе в маленькой слабости - «слегка преувеличить» победы своих питомцев. Это «слегка» уже вошло в поговорку среди офицеров других войск, обиженных вопиющей несправедливостью распределения высших наград, большая часть из которых доставалась на долю пилотов Люфтваффе.
– Кто же нас бомбит, если вы уничтожили всю русскую авиацию?
– Продолжил Гитлер.
– Мой фюрер, большевики перебросили дополнительные авиачасти с других фронтов.
– Попытался найти оправдание рейхсмаршал.
– А там они откуда взялись?
– Гитлер уже кричал, потрясая отчeтами люфтваффе.
– За год войны вы подписали только своим экспертам наградных листов на тридцать тысяч уничтоженных русских самолeтов. А всего, по вашим отчeтам, большевики потеряли от шестидесяти до семидесяти тысяч единиц авиатехники от действий подчинeнных вам войск. Кто же тогда летает над Берлином?!
– Мой фюрер, я верю своим людям!
– Рейхсмаршал решил проявить твeрдость.
– Вы верите! И поэтому подаeте мне заведомо ложные данные?
– Гитлер
– А я не могу позволить себе роскоши просто верить! Я вынужден проверять ваши доклады и думать, как исправить нанесeнный вами вред.
Геринг вскинулся при этих словах.
– Мой фюрер, я всецело предан делу партии, и не считаю, что своей деятельностью приношу вред.
– Геринг, не надо на меня давить вашей преданностью!
– Всe больше взвинчивался Гитлер.
– Вы можете сколько угодно верить вашим лeтчикам и зенитчикам, но мне нужны достоверные данные, без которых я не могу планировать дальнейшие действия.
Паулюс украдкой глянул на часы. Это надолго. Фюрер сел на своего любимого конька, и теперь не успокоится, пока не выговорится. Самое главное не мешать ему в этом. Если пытаться возражать, как это делает командующий Люфтваффе, то данная вспышка красноречия продлится до бесконечности. А у генерала Паулюса намечено много дел на сегодняшний день, как и у других присутствующих на этом совещании.
Конечно, нужно признать, что фюрер прав. Недостаточно точные, не совсем достоверные, а порой и просто лживые данные, приходящие от командующих армиями, приносят больше вреда, чем явно недооценeнные полководческие дарования советских генералов. Сражения начала войны проиграли просто потому, что каждый генерал Вермахта и Люфтваффе старательно преувеличивал потери противника и преуменьшал свои, не торопился докладывать в Берлин о собственных неудачах, зато промахи большевистских генералов преподносил во всей красе. В результате получилось то, что получилось. Когда в ОКВ сообразили, что реальная обстановка сильно отличается от сообщаемой с фронтов, было уже поздно. Нужно было не корректировать действия наступающих армий, как были уверены в ставке фюрера, а спасать от тотального уничтожения их остатки.
Майский разгром немного отрезвил генералитет, но не надолго. Стоило наметиться успехам летнего наступления, как опять в Берлин полетели отчeты один одного сказочнее. В ОКВ оценили ситуацию, как окончательный перелом в войне, и прозевали сентябрьский удар противника. Вернее, наступления большевиков ожидали, но никто не мог представить себе, что удар будет такой страшной силы. В результате потеряли Силезию и отдали врагу остатки Польши.
Подвели итоги осенних боeв и вновь пришли к выводу, что потери большевиков катастрофически велики и в ближайшем будущем на широкомасштабные операции Красная армия не способна. Но ожидаемая передышка не состоялась. Противник нанeс новый удар в Пруссии, спустя совсем короткое время в Померании, ринулись вперeд войска остальных советских фронтов, не давая перебросить помощь терпящим бедствие частям группы армий «Померания». Итогом недооценки противника явились миллионные потери, восполнить которые нечем.
Паулюс в очередной раз начал набрасывать в голове план своего доклада, если, конечно, до него дойдeт очередь. Фюрер в прошлом месяце два раза прерывал совещания из-за плохого самочувствия. Не блещет он здоровьем и сейчас. А если эта вспышка гнева продлится и дальше, то всe совещание будет состоять только из неe.
А Гитлер перешeл на других присутствующих.
– Гудериан, где вы?
«Танковый гений Вермахта» не торопясь привстал со своего стула, повернулся к фюреру, приготовился выслушать свою долю горечи.