Гроза над Цхинвалом
Шрифт:
Только глупцы считают, что снайпер находится в условиях наподобие тира – высматривай цели, выбирай по вкусу и щелкай. В жизни совсем не так. Не один час приходится провести, не шевелясь, прежде чем появится возможность поймать цель в перекрестие прицела. Американцы приноровились выходить на позицию по двое – каждому стрелку придается в подмогу помощник-наблюдатель. Заокеанские специалисты считают, что при таких условиях эффективность работы снайпера повышается. Может быть, может быть… Эйнар не видел смысла делить заработанное с кем бы то ни было. На зрение он, слава Богу, не жалуется, на реакцию тоже…
Чутко вслушиваясь
Видимо, на небесах его услышали. Именно эта мысль мелькнула в голове Эйнара, заметившего, что ветви густо разросшегося кустарника дрогнули. Снайпер насторожился и прильнул к прицелу.
На улице показался мужчина. Передвигался он осторожно, прижимаясь к забору. В руке человек сжимал автомат Калашникова, одет был в испачканную камуфлу. Эйнар пригляделся: знаков различия нет, рука повыше локтя перехвачена куском белой ткани. Все понятно: товарищ сепаратист собственной персоной!
Снайпер не спеша выцелил удаляющегося врага, всмотрелся в хорошо видимое в прицел потное лицо с сизой щетиной на щеках и аккуратно нажал на спусковую скобу винтовки. Голова ополченца дернулась, кровь мгновенно залила ему лицо. Пуля угодила в переносицу (Эйнар туда и целился), и человек умер мгновенно, не успев понять, что с ним происходит.
Снайпер посмотрел на упавшее тело, потом, не торопясь, вынул из кармана потертый блокнотик и авторучку. Рассказы о коллегах, делающих на ложе винтовки зарубки или сверлящих углубления, отмечающие удачный выстрел, Эйнар слышал, но не понимал их. Зачем портить оружие? Можно все зафиксировать и менее экзотическим способом.
Сверившись с картой, он аккуратно записал в блокнот место охоты, отметил время, не забыл упомянуть о том, кем, по его мнению, был убитый. До приписок Эйнар никогда не унижался (Полковник знал об этом качестве своего подчиненного и высоко ценил его), он считал, что настоящий мастер в приукрашивании своих заслуг не нуждается. Но и сомневаться в своих отчетах никому не позволял, строго следил за тем, чтобы выполненная работа оплачивалась сполна.
И опять потекли минуты, постепенно сливавшиеся в часы. Убитый лежал посреди улочки, но никто возле тела не появлялся. То ли ополченец был один, то ли его приятели поняли, что напоролись на снайпера-профессионала, и решили не рисковать. Сначала Эйнар поглядывал в сторону неподвижного тела, потом решил, что тратить на этого жмурика время не имеет смысла.
Нужно было перекусить. Аппетита не было, но это не имело значения. Подошло время обеда, значит, следует принять необходимое количество калорий. Человеческий организм в чем-то схож с машиной – если не заправить его вовремя, начнет давать сбои. Причем, в самый неподходящий момент.
Тщательно пережевывая, Эйнар съел несколько галет и кусок местного невкусного сыра, запил все это минеральной негазированной водой. Подумав, протянул руку к плитке шоколада, но взять ее не успел.
Обрушив хлипкий забор, на улицу вывалился грузинский танк. Хищно поводя длинным стволом, он повернул башню, выцеливая добычу. Внезапно что-то вылетело из-за деревьев, мелькнуло в воздухе, и… Танк взорвался. Повезло гранатометчику, или он был настоящим мастером своего дела, но башню с железной махины снесло начисто. Из танка повалили клубы черного дыма.
Эйнар успел заметить, откуда был произведен выстрел. Он напряженно всматривался в прицел. Есть! Человеческая фигура мелькнула и исчезла за углом дома. Сейчас он появится с противоположной стороны. Нет… Куда же он девался? А, проскользнул в дыру в заборе, огораживающем соседний участок. Ну что ж, беги, беги! Открытого места, которое так хорошо просматривается с башни, тебе все равно не миновать… Опять исчез! Что за черт?
Снайпер почувствовал, что его охватывает азарт. Кровь прильнула к вискам, сердце билось сильными толчками. Такие моменты Эйнар особенно ценил. Враг хитер, он уверен, что сумеет уйти, но если снайпер умнее и опытнее, его пуля догонит беглеца. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Волнение – удел слабых духом, оно мешает, дает недругу лишний шанс. Он здесь, он не мог скрыться. Смотри, смотри внимательнее… Вот что-то мелькнуло в осколках уцелевшего на веранде стекла. Нет, это ветер треплет обрывки прибитой к рейкам тряпки. А что у нас левее? Ничего, трава низкая, человек в ней не укроется. За домом забор из плотно пригнанных друг к другу досок. Если сепаратист переберется через него, то окажется вне поля видимости. Этого нельзя допустить, никак нельзя…
Гранатометчик появился внезапно. Миг, и он уже у забора. Его тело взвилось в прыжке, на долю секунды зависло над досками… «Ушел!» – промелькнуло в голове Эйнара.
Но ему повезло. Осетин зацепился краем одежды за ржавый гвоздь, косо торчащий из забора. Это задержало его всего на несколько мгновений, но снайперу хватило и этого.
Пуля ударила беглеца под левую лопатку, он взмахнул руками, словно пытался ухватиться за воздух, но ставшее непослушным тело уже соскользнуло с забора и тяжело ударилось о землю.
Эйнар удовлетворенно хмыкнул. Убитый упал по эту сторону забора, что полностью исключало возможность взять под сомнение результат выстрела. Лежит, не двигается, отбегал свое, поганец…
Снайпер вытер рукавом разгоряченное лицо и опять потянулся за блокнотом. О экипаже чадящего танка он не думал. Лопухнулись – получайте по заслугам.
21. Арчил
Стрельба впереди началась внезапно. Сначала затрещали автоматные очереди, потом ухнул разрыв гранаты, еще один…
Ворон вопросительно посмотрел на американца. Тот немного подумал и распорядился:
– Останови.
Спецназовец передал приказ водителю БМП. Машина свернула к левой обочине.
– Выгружаемся, – приказал Босс.
Группа поднялась вверх по горному склону и укрылась в нечастом лесу, близко подступавшем к трассе.
– Связь, – распорядился американец.
Котэ быстро настроил рацию, уступил место возле нее Боссу. Тот долго слушал информацию, которую ему передавали. Понять, что именно говорит невидимый собеседник американцу, было невозможно – лицо Босса на протяжении всего разговора оставалось невозмутимым, короткие реплики «йес» и «ноу» звучали абсолютно спокойно. Наконец американец отключился, задумчиво потер подбородок и сообщил: