Гроза тиранов
Шрифт:
– И вы пошли со мной, психопатки.
Нелли вырывается из рук:
– Она сможет – я чувствую! С ней дядька есть, он по ауре на деда похож!
– Какой дядька?!
Цыганка торжествующе молчит, пока я не дергаю ее за кисть, после чего скороговоркой выдает:
– Я отца нашла. Думала, что он погиб. Мы с бабкой сюда по его следу шли… Так вот… Думала, что погиб, а он тут… живой. Он многое может… Это он вас из ваших мест призвал.
– И обратно потянет?
Френи уверенно кивает.
– Веди!
Он машет на подвал.
– Мы здесь уже давно.
– Откуда знала?
Она смеется, переступая через труп гайдука, и пожимает плечами:
– Я ж колдунья.
10
При виде маленького сморщенного человечка в памяти всплывают воспоминания о том первом дне в этой гребаном времени. Передо мною тот самый дедок, что камлал у палача. Как его прозывал толстяк – пир?
– Его не грохнули? Я думал, что Али уберет такого свидетеля.
Отвечает сам старик. Голос его глух, по-турецки говорит с легким акцентом:
– Пробовали… Но мир не без добрых людей. У многих есть любимые или родственники, которым нужна помощь, и за жизнь которых не жаль ничего.
Он гладит ладони.
– Моя дочь уверена, что должна вам. А ее спокойствие очень важно для меня.
Смотрю на Нелли и по ее округлившимся глазам понимаю, что – да, этот кадр может многое.
За дверью зычный голос Георгия, не желающего «трусливо бежать», руководит отходом.
– Как вас не схватили мои люди?
Старик склоняет голову:
– Они не видят нас.
– Да ну… Как же…
Он подхватывает вопрос:
– Как с этими навыками меня взяли турки?
– Ну, как-то так.
Хотя я желал бы быть в курсе, как он нас вытянет и куда. К черту прошлое этого надутого мешка.
Пир гладит бородку:
– На всякого мудреца достаточно простоты… Когда мы спим, спят и наши знания.
Нелли теребит меня за рукав.
– Он сможет – я знаю.
Старик подтверждает:
– То, что сделал я, не должно было случиться. Я – врач, а не чернокнижник. И я бы и сам хотел вернуть мир в состояние равновесия. Это, – он указал на нас, – качает колыбель спящего хаоса, а мне не нужны лавры потрясателя вселенной.
Нелли внимает ему с открытым ртом. Рядом такая же восторженная Френи, чьи глаза пожирают фигуру отца. Да и сам пир выгнул спину, как заправский гимнаст на помосте.
Рискнуть?
– Я быстро! Пока готовьтесь.
Выскакиваю из подвала. На меня испуганно смотрит два десятка глаз.
– Карабарис, ты откуда? – изумленно шепчет Георгий.
Неужели и правда, старик умеет глаза отводить?
– Воислав!
Седоусый гайдук тут как тут. Рядом с ним парочка молодых – держат тяжеленный мешок.
Я откидываю дерюгу, хлопаю ладонью по бочонку.
– Георгий. Ты, вроде, правильный юнак – договора почитаешь, не трусишь, за дело болеешь. Присмотри за моими ребятами, чтобы их не обделили добычей. Побудь для них новых Карабарисом.
Арамбаши хмыкает:
– Если уж я и стану черным, то лучше Карагеоргием. Но сам-то ты куда собрался? Помирать?
Он склоняет голову – не понимает, к чему клоню. Мимо один за другим шмыгают в лаз нагруженные мешками ребята. Барабанный бой уже на соседней улице.
Карагеоргий?
– А, кстати, как твоя фамилия?
– Петрович я. Нездешний – из Вишеваца, что в средней Сербии. [119]
Черт! Угораздило же встретиться!
– Ну и?
Я глажу бочонок.
– Здесь золото, Георгий.
Он оценивающе присматривается к бочонку. Я уточняю:
– Это пропуск для твоей страны на свободу. Золото на оружие для Скупщины.
119
Карагеоргий – легендарный предводитель антитурецкого восстания в Сербии в 1804 году.
Георгий пожимает плечами:
– Кнезы поделят пиастры и пропьют их.
Тоже вариант.
Я поворачиваюсь к остальным гайдукам:
– При свидетелях говорю, что всю свою долю за набег отдаю тебе, Георгий… Карагеоргий… Если обещаешь, что деньги из этого бочонка пойдут на борьбу сербов с турками.
Он кривит губы, но кивает:
– Клянусь.
– Воислав, отдай казну его новому хозяину, – и уже арамбаши. – Удачи тебе, воин.
Я разворачиваюсь.
– Постой! А ты-то куда?
Останавливаюсь, улыбаюсь, щерясь осколками зубов. Ребята отводят взоры, но мне уже все равно. Я поворачиваюсь к цитадели Кровавой башни.
– А я иду домой, братишка. Домой!
11
Камлание я запомнил плохо. В отличие от того, как это проделал Заволюжный, пир много гундосил, завывал и бил пальцами по нашим лбам. Потому момент, когда я провалился в никуда, приметить не получилось.
Просто вместо комнаты мы оказались в темном туннеле. Мы – это я и Нелли. Она сразу предупредила, чтобы держал ее за руку, иначе опять попадем, куда попало. Она, мол, выведет правильно.
Я честно пробовал. Шел через вязкую клейкую массу, продавливался за хрупкой светящейся точкой, которой была она. Пер, продираясь через заросли, ветки, воду, камень! Я рвался вперед, тянулся всей силой, всей душой, сущностью, бытием! А она скользила легко, как по нитке.
Так было долго, очень долго. Наверное, вечность. Может, миг.
Потом я рухнул.
Уже впереди был свет и выход, когда я отпустил свой маячок, поскользнулся и упал.
…Солнце резануло по глазам и отозвалось болью в голове.