Грозненский роман
Шрифт:
Женщины заговорили все разом.
– В Моздок. Утром был.
– Во Владикавказ.
– В Кизляр. Не было утром ничего! Говорят, днем должен быть.
– Какая разница куда? Лишь бы отсюда. Только нет ничего. Может, и не было?
– Да что вы? Мне соседка рассказывала – был автобус, точно был!
– Как же она вам рассказывала, если уехала?
– Это «Красного Креста» автобусы.
– Какого «Красного Креста»? Наши автобусы, местные. И дерут за проезд безбожно!
– Говорят, позавчера израильский автобус был. Но они
Борис переглянулся с Аланбеком, поднял повыше воротник, спросил, ни к кому не обращаясь:
– Так что, никто автобусов не видел?
– Как не видели? Вам же говорят – видели! Люди видели!
– А вы куда едете? – спросил подошедший пожилой мужчина. – Если из города, смотрите осторожнее.…Говорят, «дудаевцы» никого просто так не выпускают, шины прокалывают.
– Своим не проколют! – зло бросила женщина в шубе и испуганно замолчала. Из-за ее спины с любопытством выглядывала маленькая девочка.
– А как войска? – спросил Борис. – Про коридоры ничего не известно?
– Какие коридоры? Нет никаких «коридоров»! Стреляют во все, что движется!
– Что вы несете? Как не стыдно такое говорить?
– А что это мне должно быть стыдно? Пусть им всем будет стыдно! И тем, и другим! Они там деньги делят, а нам страдать!
– Грех так говорить! Грех! Покайтесь!
– Не за что мне каяться!
Борис повернулся и пошел к машине; Аланбек уже открывал дверь.
– Мужчина, извините, – женщина в шубе смотрела куда-то мимо Аланбека. – Вывезите нас, пожалуйста.
Девочка по-прежнему глядела из-за спины женщины на Бориса. А может, это был мальчик? Борис натянуто улыбнулся, ребенок скрылся за шубой, снова выглянул. Женщина перевела затравленный взгляд на Аланбека, заторопилась:
– Я заплачу, у меня есть деньги! Сто долларов… Мало?
– Извините, – сказал Аланбек, – не могу.
– Двести, – выдохнула женщина. – Двести! И еще рублями есть…
– Не могу, – повторил Аланбек.
Женщина помолчала, притянула шагнувшую к Борису девочку.
– Нас двое всего. Я и Катя. Еще мама была…Мы из-за нее и не могли никуда. Хоть куда-нибудь.… В Моздок, это же рядом! Может, вы за квартиру отвезете? Вам же нужны квартиры? А тут даже выгонять не надо. Хорошая квартира, двухкомнатная…
Аланбек хлопнул дверью, треснул по рулю кулаками. Машина дернулась.
– Гадство! Да что она.… Вот гадство!
Женщина проводила их отсутствующим взглядом, девочка улыбнулась и помахала рукой.
Дальше ехали молча.
Через пятнадцать минут, Борис поднял шлагбаум гаражного кооператива и «Москвич» пополз по чистому, без единого следа снегу. Дельтаплан занял место в багажнике, Аланбек хлопнул крышкой, и Борис вздрогнул. Ему почудилось, что это над ним, закрывая свет захлопнулась крышка, что это его опустили куда-то. В могилу?..
В старом дворе около музыкального училища хмель исчез окончательно. И было от чего: срезанные осколками ветки знакомых с детства деревьев, кладбищенская тишина, пустота и обрадованные лица родителей. Влажные мамины глаза, седая борода отца. Как же они здесь одни?
На обратном пути Борис вытащил из кармана подаренный отцом осколок. Осколок был замечательный – большой, тяжелый, сверкающий хищными гранями, переливающийся на свету всеми оттенками смерти.
– Что это у тебя? – спросил Аланбек. – Где взял?
– Отец дал, пока ты к сестре заезжал. Там их много.
– Красивый!.. – задумчиво протянул Аланбек. – А мне что не взял? Тоже мне, друг.
В трехкомнатной квартире женщина с черными волосами, наверное, уже в десятый раз вскочила со стула, подошла к окну.
– Ира, ну сколько можно? – досадливо воскликнула Светлана. – Сядь!
Ирина не ответила, отодвинула занавеску, прильнула к стеклу. В конце двора, в полутьме смутным пятном возникло движение, и на свет медленно выехал темно-зеленый «Москвич».
– Приехали, – улыбнулась Ира, и заблестели почти синие в темноте глаза. – Приехали!
Разговор
Над Грозным парил дельтаплан.
Ярко-красный треугольник то взмывал вверх в восходящих потоках, то резко пикировал вниз, чуть не цепляясь за ощетинившиеся антеннами крыши. Камера медленно приблизилась, и весь экран занял пилот – молодой красивый парень в очках. На шее у него болтался, сверкая как алмаз, громадный уродливый осколок.
– О-о-о! Бо-ря-я! Какой кайф! – заорал парень во весь голос.
Борис поморщился.
– Издеваешься?
– Вот зануда! Даже не думаю! Ну съездили, «спасли» дельтаплан – подумаешь! Думаешь, один ты такой? Нет – каждый сходит с ума по-своему! Время такое!
– А выше можешь? – спросил Борис.
Дельтаплан стремительно взмыл вверх.
– Выше!
– Так?
– Выше!
– Куда еще! Это же тебе не истребитель?
– Ладно. А теперь покажи город.
Камера повернула вниз, и у Бориса закружилось голова. Далеко-далеко внизу раскинулись четкие ровные квадраты. Присмотревшись, можно было легко угадать проспект Революции и Августовскую, Красных фронтовиков и Первомайскую, проспекты Ленина и Орджоникидзе. Зеленые квадраты прорезала сверкающая бликами змейка Сунжи, а на юге и юго-востоке белыми призраками вставали громады Кавказского хребта.
– Ну как? – в восторге закричал пилот. – Здорово?
– Здорово, – согласился Борис. – Ну и как, сможешь отсюда попасть, куда захочешь? Бомбой?
– Тьфу, ты! – разозлился дельтапланерист. – Весь кайф испортил! До чего же ты злопамятный! Я тебе что, летчик?
– А все таки?
– Никаких все-таки! Не путай божий дар с яичницей! У них радары, экраны, приборы ночного видения…
– И все это замечательно работает, не дает никогда осечки и попадает точно в цель!
– Отвали, Борис! Я этого не говорил! Но ты опять судишь о том, чего не знаешь.