Грозные чары (Это странное волшебство)
Шрифт:
Его очарование работало безотказно. Я забыла все, что Филлида о нем говорила, засмеялась. «Могу, но только в собственном, более тяжеловесном стиле».
«Тогда идите». Вверх вел пролет ступеней, почти спрятанных кустами Йорка и Ланкастера. Мимо заросшей мхом статуи они вывели меня между двух огромных кипарисов на террасу. Джулиан Гэйл опустил кота и шагнул навстречу. «Входите, мисс Люси Веринг. Видите, я вас знаю. А это мой сын. Но, конечно, вы уже встречались…»
5
Макс Гэйл сидел за большим столом, покрытым бумагами. Когда он встал, я застыла
«А я и отсутствовал, только до чая. Как поживаете?» Скорее безразличный, чем враждебный, взгляд на секунду встретился с моим и упал на розы. Может быть, чтобы заполнить паузу, он спросил: «Адони был в саду?»
Взгляд сэра Джулиана перескакивал с сына на меня. «Не был, иначе он бы ее остановил! А неплохо выбирала, да? Я решил, что она должна платить штраф, a la красавица и чудовище. Не заставим целоваться после такого короткого знакомства, но придется, по крайне мере, побыть с нами и что-нибудь выпить!»
Младший Гэйл задумался и посмотрел на стол, будто в поисках оправдания. Россыпь рукописей, записных книжек и бумаги, на стуле рядом устроился магнитофон. Я быстро сказала: «Спасибо, но не могу…»
«Не имеете возможности отказаться, юная леди! – От чьего сопротивления сэру Джулиану было веселей, невозможно угадать. – Давайте, давайте, полчаса в гостях – очень маленькая плата за ваш проступок. У нас есть шерри, Макс?»
«Да, конечно. – Может, голос у него такой бесцветный, только по сравнению с выразительностью отца? – Боюсь, выбора у нас нет, мисс Веринг. Вам как, сухое?»
«Ну… – Я задумалась. Придется остаться. Вряд ли я смогу пренебречь сэром Джулианом, хозяином здесь, а к тому же и не хочется упускать шанс пообщаться с человеком, который достиг всех возможных вершин моей профессии и которого я любила и обожала всю сознательную жизнь. – Вообще-то, если можно, я предпочла бы что-нибудь, что можно пить долго, и холодное… Я плавала, пить хочется. Может, есть апельсиновый сок или что-то вроде этого?»
«Вот чего захотели. Конечно», – Макс Гэйл неожиданно очаровательно улыбнулся и вошел в дом.
Как и на вилле Форли, с террасы можно было войти в какую-то большую комнату. Все окна, кроме одного, были занавешены. В темноте виднелись очертания огромного рояля, великанский граммофон и вращающаяся книжная полка, заставленная книгами и пластинками.
«На солнце или в тень?» – спросил сэр Джулиан, вытащив для меня яркий стул. Я выбрала солнце, и он устроился рядом, стена кипарисов создавала для него такой же прекрасный фон, как папоротник для белого кота. Зверь, урча, вспрыгнул актеру на колени, аккуратно перевернулся два раза и улегся.
Эта парочка являла собой потрясающее зрелище. Сэр Джулиан никогда не был красив, но крупным мужчинам такого типа годы добавляют своего рода тяжеловесной грации. (Сразу вспоминался его Марк Антоний и то, как позже все попытки сыграть эту роль казались потугами сыграть его.) Мощные грудь и плечи с возрастом несколько отяжелели, густые седые волосы, аристократические брови и нос, светло-серые глаза, но присутствует намек на какую-то слабость в подбородке, почти замаскированный красотой широкого рта. Глаза немного напряженные. Морщин на
Он отвел взгляд от кота, понял, что я на него глазею, и улыбнулся. Привык, наверное. Чего он не мог знать, так что именно я выискиваю в его лице – следы нервного срыва, которые могут оправдать Филлидины страхи. Но он, казалось, сидел спокойно и расслабленно, руки (эти предатели) лежали неподвижно и элегантно, может быть даже чересчур, на кошачьем меху.
«Извините, что так на вас уставилась. Никогда не была к вам так близко, обычно из последних рядов».
«Когда я к тому же безвкусно разукрашен несколькими фунтами фальшивой бороды, в костюме и короне? Вот и увидели самого человека, бедное, голое создание. Не спрошу, что вы думаете о нем, но по крайней мере скажите, что вы думаете о декорациях. Как вам наша осыпающаяся роскошь?»
«Кастелло? Раз спрашиваете… Сказала бы, что он не очень к вам подходит. Был бы хорош для готического триллера – Франкенштейн, тайны Удольфо или что-то в этом роде».
«Правда ведь? Кажется, что он должен постоянно скрываться в тумане, чтобы вампиры ползали вдоль стен, а не стоять среди цветов мира и солнца этого заколдованного острова. Однако, по-моему, он подходит для актера на отдыхе, и это, безусловно, рай, особенно с тех пор, как Макс разогнал всех случайных прохожих».
«Слышала, вы болели. Очень жаль. Нам вас в Лондоне очень не хватает».
«Серьезно, дорогая? Вы очень добры. Макс, вот и ты. Мисс Веринг думает, что дом – отличная декорация для Франкенштейна и его монстра».
«Ничего подобного я не… Во всяком случае, я это формулировала не так!»
Макс Гэйл засмеялся. «Я слышал, что вы сказали. Да в любом случае невозможно оскорбить это чокнутое барокко. Куку рококо. Свежий апельсиновый сок подходит?»
«Прекрасно, спасибо».
Он принес немного и себе, и отцу. Я заметила, что рука Гэйла-старшего, когда он протянул ее за стаканом, ужасно тряслась, и его сын быстро переставил маленький металлический столик прямо к нему, поставил стакан туда и налил туда ледяного сока. Сэр Джулиан уронил руки обратно на кота, и они застыли в скульптурном спокойствии. Я была права насчет неестественности позы, но она говорила не о тщеславии, если только о таком, которое скрывает слабости.
Когда Макс Гэйл наполнил мой стакан, я собралась положить розы на стол, но он поставил кувшин и протянул руку. «Дайте их мне. Поставлю в воду, пока не соберетесь уходить».
«Значит, мне разрешат их себе оставить, когда я заплачу штраф?»
«Милое дитя, – сказал сэр Джулиан, – добро пожаловать за всеми остальными. Надеюсь, вы не восприняли серьезно мои нападки, это был просто способ пригласить вас. Очень рад, что цветы вам понравились».
«Я их обожаю. Они, как со старых картинок, знаете, настоящие розы в книгах сказок. „Секретный сад“, „Спящая красавица“ и „Тысяча и одна ночь“«.