Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)
Шрифт:
ГЛАВА ПЯТАЯ
Киров был вызван с пленума горсовета запиской Мехоношина.
В Реввоенсовете Кирова ждали тревожные вести.
Боронин сообщал, что сегодня утром после кровопролитного боя оставлен Черный Рынок. Наступление на Астрахань ведет астраханская группа войск деникинского генерала Драценко. Превосходство у противника огромное. Против 7-й кавдивизии, в которой насчитывается немногим больше тысячи сабель, наступает шесть кавалерийских и четыре пехотных полка, не считая специальных подразделений и артиллерии. Из показаний захваченного в плен офицера выяснилось, что белые рассчитывают быть в Астрахани 27 июня. Они уверены, что к этому времени будет взят и Царицын.
Боронин просил спешно перебросить в район Промысловки 33-ю пехотную дивизию и создать в этом районе серьезный узел обороны.
Начальник восточного боеучастка также сообщал о начавшихся утром боевых действиях в районе Ганюшкина. И он просил срочно перебросить к нему один стрелковый полк 33-й пехотной дивизии.
В донесении начальника гарнизона города Черный Яр, расположенного на полпути между Астраханью и Царицыном, приводились данные о движении на Черный Яр кавалерийской дивизии деникинцев с очередной целью перерезать Волгу в этом районе и начать движение на Астрахань с севера. Начальник гарнизона просил перебросить в Черный Яр хотя бы один полк 33-й пехотной дивизии и два-три эскадрона кавалерии из дивизии Боронина...
– Что будем делать, Сергей Миронович?
– спросил Мехоношин.
Киров еще раз пробежал все три донесения. Снял пиджак, галстук, расстегнул ворот сорочки, - стоял невыносимо жаркий июньский день.
– Да, час грозного испытания настает и для Астрахани, Константин Александрович! Я точно предвидел все это, об этом говорил на пленуме горсовета.
– Киров подошел к висящей на стене карте астраханского края. Согласованность действий, одновременный удар по трем направлениям! Прощупывание наших сил и, если хотите, наших нервов. Я думаю, что тридцать третью дивизию мы отдадим Боронину. Наступление на Астрахань пойдет через калмыцкую степь. В степи большой простор для маневрирования и всяких обходов. А под Ганюшкином мы пока можем занимать оборону, не пытаясь наступать. То же самое под Черным Яром. Но все это, конечно, при условии, если у нас не отберут тридцать третью дивизию...
– Вам что-нибудь известно?..
– Пока, кроме слухов, ничего...
Мехоношин взял со стола моток телеграфной ленты, протянул его Кирову:
– Так знайте - слухи подтвердились. Штаб Южной группы войск, ссылаясь на приказ Ставки, отбирает у нас тридцать третью дивизию. Единственную! Посылает ее куда-то к черту на кулички! Не хотят ли они ликвидировать наш астраханский фронт?
Перебирая телеграфную ленту, Киров усмехнулся:
– А вообще мало вразумительного в действиях Ставки и главкома. Это черт знает что! Какая-то кадриль! В самую трудную минуту отобрать дивизию, на которую у нас вся надежда?.. В какое положение мы поставим кавдивизию?.. Она сейчас, видимо, ведет бои уже под Бирюзаком. Что будет под Ганюшкином? Под Черным Яром?.. Положение тяжелое. Давайте, Константин Александрович, срочно соберем Реввоенсовет! Обратимся с протестом против действий Ставки в Центральный Комитет партии.
– Другого выхода я тоже не вижу, - согласился Мехоношин.
– Я к вам сейчас пришлю Ремезова, посмотрите, что мы можем наскрести в наших резервах, а сам попытаюсь связаться с Черным Яром.
– И Мехоношин вышел.
Киров снова вернулся к карте.
В кабинет неторопливой старческой походкой вошел Ремезов.
Наштарм нес ворох папок. Расположившись за столом Сергея Мироновича, он развернул списки личного состава армии.
– Приказ Ставки есть приказ, и его надо выполнять, Сергей Миронович, - посоветовал старый генерал, умудренный опытом многолетней штабной работы.
– Другое дело - мы будем протестовать. Но пока наш протест дойдет до Москвы, дивизия уже уйдет из Астрахани. Давайте реально смотреть на вещи. Скинем тридцать третью дивизию со счетов!
– Трудно с этим смириться, Александр Кондратьевич!..
– Трудно, согласен. Нам всем тяжело будет расставаться с тридцать третьей дивизией. На ее формирование мы потратили слишком много сил. Но что делать, Сергей Миронович?.. Каков выход?.. Может быть, призовем еще три года, кое-что наскребем в гарнизоне и на флоте, создадим новую, тридцать четвертую дивизию?
– На все это нужно время, Александр Кондратьевич! А что сегодня, вот сейчас ответить Боронину? Чем помочь Черному Яру и Ганюшкину?..
– Давайте сперва посмотрим, что у нас есть в резерве!
– Наштарм надвинул на глаза зеленый козырек - он сидел против света, глаза у него были больные - и, перелистывая списки, стал называть части, давать им короткие характеристики. Назвал Легкий артиллерийский полк, удобный для действий в барханных песках. Командные курсы, где успеваемость у курсантов отличная, а желание проявить себя в боях за родину - превеликое. Сводный Коммунистический отряд.
Киров записывал названия воинских частей, которые можно было послать в калмыцкую степь. С особым чувством думал он о Сводном Коммунистическом отряде. После мартовских дней отряд пополнился за счет боевого костяка вернувшихся из степи бойцов Мусенко и лучших коммунистов заводов Астрахани и по своей выучке выделялся среди воинских частей. Киров иногда заходил в казармы отряда. Добрую половину бойцов-коммунаров он послал на различные политические и военные курсы, назначил помощником Аристова бесстрашного Петра Нефедова и отправил его учиться в вечернюю группу старшего командного состава армии. Отряду выделили четыре старые пушки, коммунары в несколько дней их отремонтировали, создали свою батарею, Василия Корнеева взяли командиром, и он почти каждый день выезжал на стрельбище.
– Следующим, Александр Кондратьевич, давайте поставим в списке Сводный Коммунистический отряд. Его надо включить в состав армии, обмундировать, вооружить и взять на довольствие. Название "Коммунистический отряд" надо оставить за ним. Это имеет символическое значение. Отряд любят в Астрахани. Он ведь детище рабочего класса.
Снова, как в феврале и марте, Астрахань стала напоминать военный лагерь. Город был объявлен на осадном положении.
На улицах с утра до позднего вечера грохотали обозные телеги, фургоны полевых госпиталей, гремели оркестры и раздавались песни. Шли красноармейские части с промысла Беззубикова, Казачьих Бугров, пригорода Черепаха. Это уходила на Южный фронт 33-я дивизия.
Лихо отбивая шаг, шли бойцы больших и малых отрядов - ЧОН, Командные курсы, добровольцы, десантники с кораблей - в калмыцкую степь, на Ганюшкино, на Черный Яр.
Дни в Астрахани стояли жаркие, пыльные, душные.
Город затихал лишь к вечеру, когда на перекрестках появлялись военные патрули и наряды Коммунистических отрядов - грозного стража Астрахани. Оживленной оставалась лишь Московская улица, по которой в зимний театр на пьесу "Враги" шли счастливчики. Пьесу в первую очередь смотрели те части и отряды, которые отправлялись на фронт.
Поход генерала Драценко на Астрахань поддерживала английская авиация, базировавшаяся на острове Чечень и в Гурьеве. Чуть ли не ежедневно над городом появлялось по три-четыре истребителя и бомбардировщика. Первое время улицы Астрахани бомбились пудами листовок, в которых английское и деникинское командование обещало щедро накормить население белыми французскими булками и выдать несметное количество мануфактуры... если астраханцы прекратят сопротивление и сдадутся на милость Деникина. Но листовки не возымели никакого действия на защитников города, хотя люди питались чилимом, зелеными побегами камыша, соленой и изредка свежей рыбой. Хлеба не было. Его выдавали раз в три дня по осьмушке на человека. Город укреплялся вторым поясом обороны. На каждом заводе и предприятии создавались отряды самообороны на случай десанта со стороны Каспия.