«Грозный всадник», «Небывалое бывает», «История крепостного мальчика», «Жизнь и смерть Гришатки Соколова», «Рассказы о Суворове и русских солдатах», «Птица-Слава».
Шрифт:
Наблюдает Суворов, видит: снимает тощий солдат поясной ремень. За ним и другие снимают. Связали, стянули ремнями солдаты бревна, подняли, поволокли к пролому.
«Мудрая голова», — подумал фельдмаршал о тощем солдате. Доволен Суворов солдатской смекалкой.
Поравнялись солдаты с мостом. Выпь, вьить! — засвистели французские пули.
Залегли смельчаки за бревна. Переждали. Опять поднялись. Только не все. Половина убитых. Тощий, однако, поднялся.
Ступили солдаты шаг, второй, и снова французские пули. И снова солдат наполовину
Опять залегли. Опять переждали. Поднялись. Снова огонь. И вот в живых только три человека. Снова залп — два человека. Снова — один. Смотрит Суворов: только тощий солдат и остался.
Не поднять солдату тяжелые бревна. Лег он, толкает перед собой, пытается сдвинуть. Поднатужился, сдвинулись бревна чуть-чуть — на вершок. Опять поднатужился — еще на вершок.
— Герой! Молодец! — не удержался Суворов. — К герою на помощь! — кричит солдатам.
Бросились солдаты на помощь. Подбежали, схватили бревна — к пролому. Внеслись солдаты волной на мост. Брякнула, легла связка над пропастью. Откатились солдаты.
Смотрит Суворов, а тощий солдат на мосту. Стоит на бревнах, повернулся к своим, машет рукой. Развевает ветер солдатский кафтан, треплет рыжеватые кудри. Обдает непокорная Рейса солдата пеной и брызгами.
Больше героя фельдмаршал не видел. Зарябили перед глазами Суворова солдатские спины. Хлынули гренадеры грозным потоком на мост. Заходило, заколыхалось солдатское море. Вот уже первые на той стороне. Вот уже и победное «ура» несется в ущелье.
Разбегаются, отходят французы.
Отгремел бой. Чертов мост позади. Остановились войска на отдых.
— Как звать героя? — стал интересоваться Суворов тощим солдатом.
— Мохов, Кирилл Мохов, ваше сиятельство. Гренадер Апшеронского пехотного полка, роты капитана Лукова.
— Удалец! Удалец! — восхищается Суворов. — Переправу навел, мост соорудил. Богатырь! Витязь! Позвать удальца!
— Мохов! Мохов! — зовут солдаты.
Не откликается Мохов.
Лежит солдат на дне пропасти. Не слышит. Не видит.
Свалили солдата французские пули. Разбился о камни. Не бьется больше смелое сердце солдатское.
Погиб гренадер, а слава осталась.
Соберутся солдаты, начнут вспоминать бои и походы, вспомнят Чертов мост. Вспомнят Чертов мост — вспомнят и Мохова:
— Если б не Мохов, если б не он — не видать нам победы. Доброе слово и память ему великая.
Идут войска, пробиваются через новые горы, через новые перевалы. Прорвались к Муттенской долине — тут роковая весть: полки, к которым торопился Суворов, разбиты.
Французский полководец Массена бросил теперь основные силы против Суворова. Силы неравны. У Массена в четыре раза больше солдат, чем у Суворова. И все же Суворов решил первым начать атаку.
Словно горная лавина, обрушились русские на французов. Полки Апшеронский и Азовский, казаки генерала Грекова врезались в противника с такой силой, что французы не выдержали и побежали.
Мечется Массена среди своих войск, кричит, пытается остановить. Не помогает. Бегут французы, давят друг друга, зажали в своей толпе самого Массена.
— Стойте! Стойте! — кричит генерал.
Вместе со всеми врезался во французские ряды и капрал Махотин. Видит — генерал на коне. Стал Махотин пробиваться к Массена. Пробился и сдернул Массена с коня. «Ну, братец, теперь не уйдешь. Теперь я тебя под мышку!» Радуется Махотин и вдруг видит у самого своего носа неприятельский штык. Кто-то из французских солдат бросился на помощь своему генералу. Отбил Махотин штык, повалил, пришиб прикладом француза. Повернулся опять к Массена. А тот уже на коне. Рванулся капрал к генералу. Ухватился рукой за плечо. Соскользнула рука. Пришпорил коня Массена. Вынес рысак генерала из битвы.
— Держи! Держи его! — кричит Махотин.
Да где уж! Быстрее ветра уходит Массена. Стоит капрал, смотрит сожалеючи вслед. Стоит и не замечает, что у самого в зажатой руке генеральский погон. Посмотрел на руку — правда погон.
Стыдно стало капралу, что упустил Массена. Решил про погон никому не рассказывать. А потом после битвы все же проговорился.
— Так ты же герой! — закричали солдаты.
Дивятся, рассматривают солдаты генеральский погон. Потом поднялись, пошли, рассказали ротному командиру, командир — генералу, генерал — Суворову.
На следующий день перед войсками был объявлен приказ фельдмаршала о производстве Махотина в офицеры.
— Ура Махотину! — кричат солдаты. Довольны, что свой брат в офицеры выбился.
А офицеры насупились — ни радости, ни улыбки. Обидно их благородиям.
После прочтения приказа выделили офицеры из своей среды поручика, капитана и полковника, послали к Суворову.
— Как же так, ваше сиятельство, за какие заслуги? — говорят офицеры. — Подумаешь, генеральский погон. Вот если б он живого Массена привел.
Посмотрел Суворов на офицеров, поманил к себе пальцем поручика:
— Хочешь быть капитаном?
Подивился поручик такому вопросу, подумал: а вдруг и вправду соблаговолит Суворов.
— Так если ваша воля на то, — произнес и пригнулся.
Поманил Суворов капитана.
— Хочешь быть полковником?
— Как же не хотеть, ваше сиятельство! — ответил капитан и тоже пригнулся.
Позвал Суворов полковника:
— Желаешь быть генералом?
— Не смею просить. Все от бога и вашего сиятельства, — гаркнул полковник.
— Ступайте принесите мне второй погон от Массена — быть и вам в повышении, — произнес Суворов.
Сконфузились офицеры. Повернулись. Ушли.
А Суворов еще долго не мог успокоиться.
— «За какие заслуги»! — выкрикивал он. — Ишь ты! За доблесть солдатскую — вот за какие заслуги.
После каждого боя Суворов интересовался, какие войска были первыми, какие отличились больше других.