Грозовой фронт
Шрифт:
И Джейна всё ещё не верила своим ушам. Серый, который не собирается уничтожить или сломить того, кто обладает магией. Такого не бывает. Не может быть. Им ведь всем внушили, что делать с отступниками: Джейна вспомнила затуманненые глаза Тианы и ту отрешенность...
— А может, это именно этот капитан, — будто выплюнул слово Служитель Ариан, — может, именно этот демонов колдун и привёл сюда ивварцев, может, именно его тёмные силы порождают и множат всё то зло, что…
— Довольно! — почти зарычал Имейр, сам встав перед Арианом. — Замолчи, старик! Ты несёшь чушь. И ты ни слова не скажешь никому там о том, чего здесь произошло.
— Это предательство…
Мейкдон снова поднял сжатый кулак, но Алекс успел перехватить его за запястье.
И только Доран окончательно остановил борьбу. Он отчётливо хлопнул в ладони и развёл руки в стороны, отгораживая Служителя и Мейкдона с Алексом.
— Служитель Ариан, — зазвучал его низкий пробирающий голос, похожий на ворчание грома в вершинах гор. — Вы знаете, на что я способен, вы знаете, каково моё предназначение. Так поверьте, что никто не пострадает в деревне от колдовства и магии, покуда я нахожусь здесь и, — он вскинул голову и кивком указал на низкий каменный свод над головой, — слышу его голос.
И слова Дорана показались Джейне магическим заклинанием, зачаровавшим старого Служителя и даже его сына, который поднялся, покачиваясь, и занял место подле притихшего отца.
Доран распахнул дверь и торжественно выпроводил всех в главный зал храма. Мир? Затишье перед грозой? Надолго ли? Страшная тайна не удержится среди стольких знающих... И это станет последней каплей. Джейна прерывисто, судорожно вдохнула.
Алекс неловко обнял её и потянул за собой, и только краем уха она услышала неясное бормотание в спину, но упрямо сжала губы и пошла навстречу ожидавшим гостям. И потом наконец улыбнулась, чувствуя, как сильно Алекс стиснул её пальцы и провёл большим по внутренней стороне ладони. Всё будет хорошо.
Глава 9-2
А сегодня у неё — свадьба! И плевать на старого Служителя и всех тех, кто назовёт Алекса проклятым колдуном. И пусть даже он в самом деле кем-то проклят. И даже пусть в самом деле его силы окажутся тьмой, как и её. Сегодня она хочет быть счастливой. И быть с ним. И быть его женой, разделить судьбу, разделить смысл жизни, чувствовать дыхание бога, жить, раствориться в стихии. Любить! Сегодня — и навсегда.
Схватив приготовленный бокал с крепким вином, она сделала глоток, повернулась к Алексу и поцеловала его по-настоящему, а не украдкой. И он ответил, выдохнув неслышно: “Люблю тебя”, и его горячие пьянящие губы накрыли её, украли выдох, подчинили тёмной страсти, крепче тягучего церковного вина затуманили голову.
Ни о чём не думать! Просто жить! И всё закружилось в одном безумном буйстве жизненных сил, подхваченном толпой что вскоре выплеснулась из храма на площадь. Закружились яркими пятнами цветы: ярко-оранжевые, как солнце, синие, как бесконечное море, светло-серые, как глаза Алекса... Все слилось в общий гул, разнёсся по деревне ритмичный бой барабанов, флейты, пение гитар и бубнов.
И весь Сагард праздновал вместе с ними: щедро угощая медовыми манго, спелыми бананами и жареными на огне цыплятами. Тут же пекли на раскаленных камнях хлеб, и от ароматных запахов голова тоже шла кругом. На площади прямо под музыку развевались на сухом ветру длинные разноцветные ленты. Джейна оглянулась на Алекса, который чуть отстал, охваченный со всех сторон своими. Матросы были рядом, точно по слову Мейкдона опасались оставить капитана одного. Джейна же то и дело отвлекалась на знакомых и родных, уже не различая, настороженные и недоверчивые ли у них лица или никто не понял, что произошло в храме.
Неприятие между матросами и деревней будто позабылось — обряд объединил всех в одну семью. Хотя бы ненадолго. И Джейна не заметила, как начало темнеть. Словно кто-то украл световой день, утопил в суматохе и лившейся отовсюду музыке. "А может, всему виной — вино" — рассмеялась собственной мысли Джейна.
В плотной толпе пошли ходить с бочонками и бурдюками и спаивать всех вокруг, а дед Леов затянул свою любимую песню, почти закричал гортанно, протяжно, будто камни перекатываются по ущелью. И все мужчины Сагарда присоединились нестройным и таким же гортанным хором: это была традиционная песнь тех, кто шёл с ночного приготовления вина в горах.
И после в хоровые пения вклинились матросы, затянув одну из самых приличных рабочих шанти. Джейна увидела Эрика у высокого барабана рядом с Изеном, который выстукивал ритм. Встряхнув в такт головой, Эрик прикрыл глаза и отвернулся. И потом, точно почуяв Джейну, резко повернулся к ней и улыбнулся привычно до ямочек на щеках — плевать, что шрамы чуть исказили черты лица.
— Привет, невеста.
— Уже жена.
— Никак не привыкну, — в его глазах промелькнуло что-то далёкое и знакомое одновременно. Он был пьян и держал в руках кружку. Джейна ещё никогда не видела его таким. Потерянным.
— Что с тобой, Эрик? — приблизилась она к нему, заглянула в лицо. — Это из-за шрамов?
— Да, — он тоже качнулся к ней ближе — лицо обдал запах алкоголя. Эрик приложил её руку к своей, с которой уже сняли бинты. К той, на которой была татуировка Серых, изменённая ей самой до неузнаваемости. — Из-за шрамов… этих.
Пальцы Джейны под рукой Эрикакоснулись грубых рубцов и его горячей загорелой кожи.
— И магии. Которой больше нет, — он пьяно ухмыльнулся. — Ничего нет, и меня больше нет. Остался ненужный матрос и калека.
— Перестань! Ты, — нетвёрдо тыкнула она ему в грудь пальцем: хмель и ей уже ударил в голову. И хотелось говорить всё то, что давно было на сердце: — Ты — Эрик Теорис. Ты… не смей сомневаться, это ты, Эрик, и ты не стал хуже или лучше, плевать на магию, у тебя есть своя магия, твоя собственная сила духа, твоё горящее сердце и твоё… твоё вот это невыносимое жизнелюбие. — Джейна расправила ворот его рубахи и подтянулась ещё ближе, глядя в его чёрные как бездна глаза и изо всех сил стараясь, чтобы он услышал. — Если бы не ты, мы бы не выжили. Не справились, сдались, проиграли. Ксли бы не ты — ничего бы не было. Слышишь? И ты… очень нам нужен. И мы тебя любим. Лю-юбим. Таким, какой ты есть...
Дурацкие слёзы.
Эрик вдруг обвёл её лицо согнутыми пальцами, заставив вздрогнуть и вскинуть подбородок.
— Ты умеешь быть настойчивой, — засмеялся он. — Помню-помню. И мне иногда даже хочется тебе верить.
— Тогда верь.
— Куда деваться…
Чья-то ладонь легла на талию, повернула к себе. Алекс. Один — вырвался из-под опеки Мейка.
— Плох же ты, капитан, я гляжу, — пригубив вино из кружки, тихо произнёс Эрик, так, чтобы никто кроме них не услышал.
Алекс притянул Джейну спиной к себе и напряженно замер, не отвечая. Джейна видела, как он отвернул голову, щетину на его подбордке, чувствовала, как едва заметная дрожь пробегает по коже, как волоски на руках встали дыбом, как от глубокого рваного вдоха вздымается грудь, к которой она прижалась. Тот последний раз, когда Алекс отдал себя на волю стихии, на борту ивварского корабля, он ведь не прошёл бесследно... и будто разрушил что-то в нём самом.