Грозовой фронт
Шрифт:
Эван отдал приказ — Нотэри будет убит.
Но она не чувствовала себя сейчас тайной убийцей, которая бежит в страхе от наказания. Юный император сам выбрал путь и готов был наворотить таких дел, что вертеться бедному Мэйвису в усыпальнице. А Талире сейчас предстоит дело ещё опасней, чем оставаться в городе в такое время — через две недели "Королева волн" дойдет до мятежного Итена.
— Кажется, морская болезнь не обойдёт меня стороной, — едва слышно пробормотала Анабель, когда корабль вышел в открытое море.
Талира прошлась до кормы и распахнула створку дверей, что выходили на балкон.
— Пойдём, там будет лучше. — Остановившись там, она ухватилась за резные поручни ограждения и оглянулась на побледневшую служанку. — Дыши полнее и смотри на горизонт — полегчает. Ну же, рассказывай, — улыбнулась она, — кто из гвардеейцев запал тебе в душу?..
***
До смерти осточертела вся корабельная пища — как ни старался кок, но спустя уже неделю плавания питаться приходилось явно не самой свежей едой, пусть и старательно приготовленной со всеми соусами и специями.
Немного мутило, особенно, когда на несколько дней корабль оказался в слабом шторме. Но Талира держалась не так плохо, как она предполагала. То морское путешествие много лет назад казалось ей сущим кошмаром — она не стала признаваться Анабель, как слаба была и как тошнило от бесконечной качки. Зато сейчас, то ли силой воли, то ли сосредоточенности на другом, ей было легче.
То и дело оставляя служанку мучиться в каюте, лежа на кровати, Талира поднималась на верхнюю палубу, чем вызывала необычайное оживление всех на корабле. Но осенняя непогода встречала без радости — пронизывающим ветром и колючими брызгами, и, как следует намерзшись, Талира возвращалась в кают-компанию.
В один из дней после очередного пересоленого ужина, вкус которого помогло скрасить лишь лучшее вино из императорских запасов, за бортом уже сгустилась ночь и беспокойные воды с настойчивостью били в корпус. Но огромный шкипп шествовал по волнам с истинной королевской грацией, будто с превосходством кланяясь высоким гребням и снова гордо взмывая вверх.
Адмирал переговаривался с адъютантом, а Талира смотрела на тёмное море с непонятной тоской. Неприятной тоской. Не хотелось чувствовать этот лёд в груди, от которого озноб и мурашки проходили по оголённым из-за сползающей накидки плечам.
— Всё спокойно, адмирал? — уточнила она у стоявшего рядом Алмейры да Коста.
Мужчина почтительно поклонился и ответил:
— Да, Ваше Величество, всё спокойно. Если не переменятся ветра, то в течение недели мы достигнем прибрежных вод архипелага. По последним донесениям, Сан-Ковен по-прежнему в наших руках, так что сможем пришвартоваться прямо в сердце Итена. Надеюсь, никаких внезапных встреч с неприятлем нам сейчас не грозит.
— С таким бравым сопровождением, думаю, нам и вовсе нечего опасаться, — неопределенно кивнула Талира в сторону, имея ввиду эскадру из десятка кораблей, следующую параллельным курсом на небольшом расстоянии — даже отсюда можно было различить горящие на бортах фонари и тёмные в сумерках ивварские флаги.
— Ваша безопасность превыше всего, Ваше Величество, — с истинным почтением произнёс адмирал.
Корабельный орекстр начал новую, особенно пронзительную мелодию — раздались первые ноты из распахнутых дверей кают-компании. Талира рассеянно слушала медленное вступление скрипки и щемящий голос флейты, которые особо хорошо ложились в шум волн за бортом и поскрипывание досок.
Адмирал ненадолго оставил её, присоединившись к канцлеру, что поднялся на палубу, и Талиру вдруг охватило острое одиночество. За эти две недели они почти не виделись с Эваном, встречаясь лишь несколько раз в день: на завтраках и обедах. Ужины Верховный Служитель не раз пропускал, отговариваясь неважным самочувствием. Да... кажется, море совсем не его стихия.
Талира плотней закуталась и усилием воли прогнала странную тягу, точно зовущую броситься в набегающие волны, которые с высоты верхней палубы казались столь далёкими. Да ещё эта музыка... Она навевала воспоминания о покинутом дворце и всем том, что она оставила в столице. Многие продолжали веселиться, слышались предложения начать танцы под ускоряющийся ритм мелодии, которая набирала силу и разносилась по морю, но у Талиры в душе росло смятение.
Она спустилась вниз и отправилась в сторону тесной палубы с рядом плотно завешанных шторами коморок-кают высшего офицерского состава, попросив всех ненадолго оставить её в одиночестве: едва ли императрице может грозить какая-то опасность на корабле, полном отрядов гвардейцев и солдат, да ещё в той части, куда простые матросы не допускаются и близко.
На самой корме этого огромного многопалубного монстра была и каюта Верховного Служителя. Захотелось снова обсудить с Эваном дальнейшую судьбу... а может, просто убежать от собственных странных чувств. Может, стоит найти Верховного и в умиротворяющей тишине рядом с его книгами обрести ненадолго покой.
Стоявшие на страже в начале палубы солдаты почтительно расступились, а потом снова вернулись на места, молчаливо и чётко. Ещё совсем молодые — охранять офицеров и знать Империи для них огромная честь.
Талира шла вперёд, сопровождаемая скачущими огнями фонарей и затихающими звуками оркестра, как услышала приглушённый голос Эвана за дверью каюты, а затем вдруг своё имя. И снова — неразборчивый говор. Она остановилась и затихла, удерживаясь за стену. Интересно, с кем же так привольно он обсуждает её?
Новое вступление ударных и музыка снова зазвучала во всю силу, почти заглушив разговор в каюте. Кажется, положившись на громкость оркестра, он не сильно переживал за то, что его могут услышать.
Внезапно послышались другие голоса и из-за одной из штор показались гвардейцы. Гарлис и второй, его друг, чьего имени Талира так и не запомнила. Ошеломлённые встречей, гвардейцы тут же вытянулись по струнке, и почтительно склонили головы, однако в брошенном краем глаза взгляде Гарлиса Талира углядела любопытство.
— Ваше Величество, — почти хором произнесли солдаты.
Вопреки уставу малиново-зелёные мундиры на них были не застёгнуты, а у Гарлиса и вовсе накинут только на одно плечо, и эта небрежность отчего-то особенно развеселила Талиру — было видно, что не ожидавшие встречи гвардейцы смущены своим видом.