ГРУ в годы Великой Отечественной Войны. Герои невидимого фронта
Шрифт:
Трудно передать возмущение, охватившее нас. Беззаконие, самоуправство и вероломство, которые творили некоторые работники НКВД в те времена, расценивались обычно нами как неизбежные издержки борьбы с классовым врагом. Но здесь был образец вопиющего произвола. Уничтожили людей, добросовестно выполнявших опасную боевую службу в разведке.
Спасти их уже было нельзя. Но по крайней мере, может быть, реабилитировать казненных, чтобы не страдали невинно их семьи. С этим предложением я пришел в районный отдел НКВД и пожаловался на незаконность действий в отношении наших репрессированных агентов. В ответ шеф районной госбезопасности заявил, что вопрос об аресте бывших полицейских, попавших по близорукости начальника 3-го отделения разведотдела в разведку, был согласован с представителем штаба фронта полковником Жемчужиным.
Все мои доводы ни к чему не привели. «Старые и проверенные кадры» ведомства Берия шутить не любили.
В тот же день я получил телефонограмму сдать все дела и личный состав капитану Куличкину Н.П. и прибыть в штаб армии для получения назначения к новому месту службы.
С тяжелым чувством я покидал Киров. Жаль было оставлять боевых товарищей, которые тоже были возмущены чудовищной несправедливостью. Многим стало известно об аресте нескольких наших секретных сотрудников, и их беспокоила собственная судьба. Побывавшие в окружении, а их было большинство, вспоминали волей-неволей немецкую пропаганду, которая утверждала: все попавшие в плен и побывавшие в окружении никогда не будут прощены советской властью.
Но война продолжалась, все эти события, так волновавшие нас и казавшиеся нам значительными, на общем фоне великой битвы, охватившей весь мир, были ничтожно малыми. Возникала мысль жаловаться, но кому и зачем? Кто будет в такое время, когда жизнь человеческая ничего не стоила, пересматривать решения, принятые ответственными людьми?
Тепло распрощавшись со своими ребятами, успокоив их, насколько это было возможно, я уехал в штаб армии.
ГЛАВА 5. Работа 2-го отделения разведотдела штаба Западного фронта
К моему удивлению, в апреле 1942 года меня назначили с повышением на должность старшего помощника начальника 2-го отделения Разведывательного отдела штаба Западного фронта. Отделом руководил полковник Т.Ф.Корнеев, его заместителем был полковник М.А.Мильштейн, а моим непосредственным начальником являлся… полковник М.В.Жемчужин.
2-е отделение разведотдела штаба Западного фронта в феврале 1942 года еще находилось под Москвой. Как и всюду, агентурный аппарат пытались располагать подальше от штаба и, естественно, действующих войск. В данном случае Жемчужин доказал целесообразность оставления его отделения в Москве, в частности недалеко от станции метро «Аэропорт». 3-е отделение РО (диверсионное), которое возглавлял майор А.К.Спрогис, также находилось в столице. В этом, несомненно, был определенный смысл. Многомиллионный город представлял собой неисчерпаемый источник кадров для разведки. Здесь проще законспирировать готовящихся к выполнению заданий людей, организовать их отдых, питание, экипировку, а переброска разведчиков через линию фронта осуществлялась только самолетами с любого из подмосковных аэродромов, а иногда даже и с центрального, который в ту пору действовал на полную мощность. Постоянным сотрудникам оперативных отделений этого высшего звена оперативной разведки уже не надо было лично проводить разведчиков в тыл противника через линию фронта или часами дожидаться их встречи на передовой, опасаясь, чтобы свои не подстрелили в непогожую зимнюю ночь внезапно вынырнувшего из тьмы маршрутника, несущего давно ожидаемые сведения о враге. Москва все еще походила на прифронтовой город, да по существу и являлась им. Соблюдалась весьма строго светомаскировка, но налеты врага уже становились реже, жители привыкли к ним, и очереди у убежищ при воздушных тревогах почти исчезли. Чувствовалась внутренняя собранность всех москвичей — от ребенка до глубокого старика. Во всем были видны уважение к армии, ее воинам и действительно всенародная забота о них. Нередко можно было видеть, как солдатам и командирам уступают места в метро, трамвае, автобусе, без очереди обслуживают в магазинах, уступают лучшие места на концертах, в кино, театрах, и все это без какого-либо указания
Новый начальник встретил меня чуть ли не с распростертыми объятиями. Очевидно, желая как-то объяснить свою более чем странную «позицию» при проверке работы разведотдела 10-й армии, он заявил: «Все идет по плану. Я добился вашего повышения в качестве поощрения за успешную работу в Кирове. Это вас не должно удивлять. На военной службе успехи и неудачи часто сопутствуют друг другу».
Вспомнив расстрелянных, фактически по его вине, разведчиков, их рыдающих жен и детей, обреченных носить пожизненное клеймо родственников врагов народа, я с трудом удержался, чтобы не закатить ему оплеуху, и на какой-то миг пожалел, что безвозвратно ушли старые офицерские обычаи, когда подобных негодяев можно было просто пристрелить на поединке.
Нужно отметить, что Жемчужин, являясь вдобавок ко всем своим отрицательным качествам еще и бездельником, умел подобрать себе весьма трудолюбивых, старательных и инициативных помощников, которые тянули всю работу и от начальника ждали только одного — чтобы он им не мешал.
Оперативный состав отделения представлял собою дружный, сплоченный коллектив молодых, но заботливых и умных руководителей, имевших, в противоположность шефу, опыт практической работы на низовых должностях в разведке.
Запомнились следующие оперативные работники отделения, мои коллеги: капитан Иосиф Топкин— живой, смелый командир, не раз прыгавший с группами в тыл противника. В 1943 году, командуя партизанским отрядом, он принимал груз, сброшенный ему с парашютами, и при распаковке пачки с капсюлями-детонаторами получил тяжелое ранение и ослеп. Партизаны вывезли своего командиpa на Большую землю. Умер он в 1989 году. В ту пору он отдавал весь свой опыт и знания молодым разведчикам, готовя их к выполнению опасных заданий в тылу врага.
Майор Александр Одинцов— спокойный, несколько флегматичный командир, с большой силой воли и умением любой ценой добиться своего. После войны он ушел из разведки, командовал дивизией, получил звание генерал-майора, сейчас генерал-полковник в отставке.
Капитан И.В.Прокошин— отличный знаток радиодела, неутомимый инструктор-методист, проводивший со своими радистами почти круглые сутки. Он умер после войны.
Майор 3.М.Гутин [6] , работавший еще до войны в системе разведки. Судьба его мне не известна.
6
Полковник в отставке 3. М. Гутин умер в 1968 г
При отделении имелись инструкторы шифровальной и парашютно-десантной службы, свой склад с экипировкой и продовольствием, автотранспорт. Не было лишь своей авиации, и переброску разведчиков в тыл противника осуществляли на самолетах «Ли-2» со случайными экипажами, не имевшими опыта прицельного десантирования людей в заданную точку, из-за чего иногда бывали весьма неприятные ошибки. Однажды вместо района Вязьмы группу выбросили под Рязань, но чаще ошибались в пределах заданного района и выбрасывали людей в 40–50 км от места назначения.
Лишь летом 1942 года РО штаба фронта получил в свое распоряжение эскадрилью специального назначения из двух «Си-47», которая в последующем занималась лишь переброской в тыл людей и грузов, и ее личный состав добился высокого мастерства в выполнении этой работы.
В целом отделение представляло собою самостоятельную разведывательную часть, в которой одновременно проходили подготовку многие десятки разведчиков, некоторые из них предназначались для индивидуальной работы с легализацией на нужных объектах, а многие к действиям в составе агентурно-разведывательных групп — АРГ, действовавших методами партизанской войны. Численность таких групп колебалась от 3 до 10–15 человек. Посылать более многочисленные подразделения было нецелесообразно, т.к. к каждой такой группе, имевшей радиосвязь с Центром, на месте присоединялись многочисленные патриоты из числа гражданского населения и военнослужащих, оставшихся в тылу немцев после боев летом 1941 года, и командирам АРГ приходилось из большого числа добровольцев, желавших активно бороться против врага, выбирать наиболее достойных.