Грустная история Васи Собакина
Шрифт:
— Это! Тебе! За! Венеру! Милосскую! И! За! Наяд! Тоже!
Тут же рядом возникла полиция — ее вызвал бдительный швейцар. Стражи порядка стащили меня с Петра Федоровича, усадили на стул и даже дали кукую-то тряпку, чтобы вытереть кровь с разбитого лица. Возле меня хлопотала Верочка — пыталась приложить мокрый платок к быстро заплывающему глазу.
Петр Федорович, надо сказать, выглядел намного лучше — кроме разорванной рубашки и слегка испачканной кровью костюма, существенных потерь он не понес.
— Так-с, граждане, проедемте в отделение для выяснения обстоятельств драки, — заявил молоденький сержантик, подходя к нам с Верочкой. — И вы, гражданин, тоже, как потерпевший, — обратился он к моему противнику.
— Кто, я? — безмерно удивился Петр Федорович. — Чтобы я — и как потерпевший? Ты, сержант, чего-то путаешь, я терпилой никогда не был и быть не собираюсь. Ну-ка, Миша, поговори с человеком…
Помощник аккуратно взял сержантика под локоток, отвел в угол и что-то жарко зашептал на ухо. Затем ловко извлек из кармана несколько купюр и сунул стражу порядка в ладонь. Деньги тут же исчезли, а заметно повеселевший сержантик вновь повернулся к нам с Верочкой:
— Ладно, все улажено. Потерпевший… (Петр Федорович недовольно хмыкнул) …в общем, этот гражданин к вам претензий не имеет. Вы будете снимать побои и писать заявление?
Я отрицательно помотал головой. Только мне этого не хватало — провести полночи в отделении, а потом неизвестно как добираться домой.
— Отличненько, — еще больше обрадовался сержантик, — заявления нет, значит, и дела нет. Все свободны!
— Минуточку, — возле нас неожиданно материализовался директор кафе, — а кто за разгром заплатит?
Он широким жестом обвел поле боя. Собственно, убытки были небольшими — разбитое зеркало да сломанный стул, но ему, видимо, тоже захотелось получить свой кусок пирога. Нюх на богатого клиента у администратора был отменный, что называется — профессиональный…
— Я заплачу, — махнул рукой Петр Федорович, — у этого чмо (я рванулся было с места, но Верочка, навалившись всем телом, удержала на месте) все равно денег нет. Миша, рассчитайся!
Вертлявый помощник тут же подскочил к администратору, и они удалились в зал договариваться о компенсации. Через пять минут все формальности были улажены, и мы с Верочкой наконец-то смогли покинуть едально-питейное заведение. Петр Федорович остался с Мишей праздновать победу (или зализывать раны — как вам больше нравится).
На улице была уже ночь. Заметно похолодало, с неба сыпались редкие снежинки. Первый снег в этом году, подумал я.
— Поехали ко мне, — предложила Верочка, — не можешь же в таком виде домой вернуться!
— А дети? Они ведь одни…
— Не маленькие, обойдутся, — махнула рукой Верочка. — Позвони домой, предупреди, что заночуешь у Славки.
Я достал мобильник, набрал домашний номер. После пятого гудка трубку взял Степан.
— Слушай, Степка, — начал я, — я тут у Славки (ну, ты помнишь его — он еще к нам на Новый год приходил) завис на дне рождения, засиделся немного. Так что, пожалуй, сегодня домой я не приду, у него останусь. Сам понимаешь: «метро не ходит, в такси не содют»… — процитировал я любимого Высоцкого.
— Хорошо, — отозвался отпрыск, — а что маме сказать, если вдруг позвонит?
— Ну, соври что-нибудь, ты же большой, сам должен соображать…
— Угу.
— Кстати, а Машка дома?
— Забежала на минутку, а потом снова куда-то унеслась. Наверное, как и ты, на чьем-нибудь день рожденье зависла, — хихикнул наследник.
— Еда есть у тебя? — поинтересовался я, проигнорировав его пошлые намеки.
— Пока есть, — ответил отпрыск, — только ты завтра купи что-нибудь вкусненькое, а то котлеты да пельмени надоели уже.
— Ладно. Кстати, не забудь погулять с Бобиком…
— Сделаю.
На этом мы и расстались. Все-таки великая вещь — мобильный телефон, как мы раньше без него жили… Приходилось таскать в кармане монетки по одной и две копейки, и еще искать исправный автомат — большинство, как правило, оказывались сломанными…
Вера помогла мне привести одежду в относительный порядок, и мы направились к метро. К счастью, добираться до ее дома было недалеко. Верочкина квартира, как я уже говорил, была типичной коммуналкой, с вечно пьяными соседями и практически не закрывающейся входной дверью. Зато никто ни на кого не обращал внимания. Поэтому мое почти ночное появление не вызвало у обитателей бомжатника никаких отрицательных эмоций. Впрочем, и положительных тоже. Лишь один в меру пьяный субъект подвалил, когда мы только вошли, вяло поинтересовался: «Бухло есть?», и, получив отрицательны ответ, молча скрылся в темной глубине квартиры.
Комната Верочки оказалась небольшой, но очень уютной. Почти половину ее занимал массивный стол, на котором она делала работу, в углу стоял раскладной диван, а на оставшемся пространстве — старый гардероб, пара стульев и телевизор. Вся мебель, как пояснила Верочка, ей досталась от прежних хозяев, она покупать ничего (кроме телевизора) не стала. Вот когда их наконец расселят, и она наконец получит отдельную квартиру… Тогда немедленно возьмет кредит и обзаведется новым гарнитуром. И непременно купит металлические стеллажи, чтобы хранить свои рисунки. А то сейчас они пылятся на гардеробе…
Верочка стянула с меня разорванную рубашку и сразу застирала — чтобы к утру высохла. Если потом ее аккуратно заштопать и погладить, то будет почти как новая… На заплывший глаз она наложила свинцовый компресс, хотя, в принципе, смысла уже не было — фиолетовый фингал был мне обеспечен.
Мы еще немного посидели, попили чаю, немного поговорили о том, о сем, и легли спать. После всех приключений хотелось как можно быстрее оказаться в постели, причем без всяких мыслей о сексе. Но зато я впервые в жизни почувствовал себя почти счастливым — со мной спала женщина, для которой я явился почти образцом мужественности. Верочка так прямо и сказала: «Вася, я и не знала, что ты так отлично умеешь драться. Как настоящий римский гладиатор!» Хоть и не правда, а приятно, черт подери!
На следующее утро Славка, заметив к курилке мою изрядно побитую физиономию, только присвистнул:
— Да, брат, вижу, погулял ты не хило… Очевидно, берешь пример с меня. Ну, ладно, рассказывай!
Я горестно вздохнул и поведал о своих вчерашних приключениях. Славке особенно понравился эпизод, когда я ругался с Петром Федоровичем.
— Что, прямо так ему и сказал — «боров недорезанный»? — рассмеялся он. — Ну, ты прямо талант!
Я лишь покивал головой — что есть, то есть.