Грузия. Этнические чистки в отношении осетин
Шрифт:
В наиболее неблагоприятный первый послевоенный год в Южной Осетии наблюдалась сильная утечка кадров – медицинских, специалистов разного профиля и т. д. Вот официальные данные Комитета по социальной защите правительства РЮО: в июне 1993 года, через год после окончания войны, в республике насчитывалось 6 тысяч безработных, кроме того, 4 тысячи человек фактически не работали, хотя трудовых соглашений не расторгали и числились рабочими неработающих предприятий. Еще 9 тысяч – на полном государственном обеспечении, это беженцы» (Газета «Ард», № 3, июнь, 1993 г.).
Рост уровня миграции объяснялся не только безработицей и экономическими проблемами. Неопределенность политического будущего Южной Осетии, отсутствие перспектив, специфический послевоенный рост преступности – вот сильнейшие факторы, побуждающие людей уезжать.
Имеющиеся законы не гарантировали безопасность бизнеса,
Неожиданно в сентябре 1993 года война напомнила о себе страшным событием: рядом с селом Ередви была обнаружена братская могила 12 осетин, взятых в заложники грузинскими бандитами в марте 1991 года и похороненных заживо.
История № 7. Пропавшие без вести
Тедеева Зарина Викторовна, председатель благотворительного фонда «Память» Комитета семей погибших, без вести пропавших и раненых: «Прапорщик Ушанг Гиголаев, служивший в саперной части в Цхинвале, 18 марта 1991 года нанял военный „Урал“, собираясь в Чере проведать родителей. К нему собрались попутчики, сели в машину. Гиголаев, двое русских военнослужащих и шофер были вооружены. Машина направилась мимо Ередви через Ксуис в Чере. В Ередви стоял грузинский пикет, но их не остановили. В Дменисе и Сатикаре с машины сошли тамошние жители. Те, кто собирался поехать обратно в город, должны были ждать машину после ее возвращения из Чере. У села Дменис стояло много народу, велись тревожные разговоры о том, что происходило в эти два дня. „Разве можно сейчас ехать через Ередви!“ – говорили люди пассажирам. Накануне четверо грузин, ехавших на бензовозе, были убиты, причем они были сожжены, в том числе некий Миндиашвили Мераб по кличке Виро (по грузински – „ишак“. – И. К.), отличавшийся особой жестокостью и зверствами: это он добил учителя Дмитрия Кочиева, которого, избитого, с переломом позвоночника, „скорая“ везла из Курта. Он застрелил его прямо в машине, а его 15-летнего сына, ехавшего с отцом в больницу, заставил глотать осколки выбитого стекла. Бандиты рвались отомстить за своего Виро, ехать было опасно. Но мужчины вернулись в машину, боясь показаться трусами. В машине было 25 человек. У села Ередви, там, где есть переход через мост в сторону с. Берула, поперек дороги стоял трактор. Машина не успела отъехать назад, к ней подскочили грузинские бандиты, сорвали тент, ворвались в кузов и, избивая железными прутьями всех подряд, скинули их на землю. Ивану Догузову, который крикнул русским: „Стреляйте! Стреляйте!“, нанесли смертельный удар, он скончался сразу. Через некоторое время женщин с детьми зашвырнули обратно в кузов и отпустили машину. Оставшихся мужчин продолжали избивать. Машина приехала на турбазу, где стояли внутренние войска. Спасшиеся женщины в истерике требовали помощи задержанным мужчинам, но военные отказались что-либо предпринимать. Из мужчин спаслись водитель, двое русских и Гиголаев, сидевшие в кабине. Они даже не пытались стрелять. Никаких срочных мер по спасению задержанных не было принято. Лишь программа „Время“ вечером того же дня сообщила, что в Ередви были задержаны 12 осетин и уведены в неизвестном направлении. В сообщениях об этом случае подчеркивалось, что люди были задержаны в рейсовом автобусе – чтобы отвести недовольство от военных, которые не приняли мер по недопущению расправы над людьми. Пленных возили по грузинским селам и кричали: „Эй, кто хочет осетинской крови?“ Но люди закрывали двери и окна. В Мегврекиси их отвезли в штаб, потом вернули обратно и повезли к отцу того самого Виро, но он не захотел принимать участия в убийстве, сказав, что не знает, кто убил его сына. И тогда их отвезли обратно в Ередви, сбросили в яму, засыпали ее и разровняли трактором. На второй день, 19 марта, скончался от инфаркта Дмитрий Гагиев, отец братьев Гиви и Таймураза, попавших к грузинам в числе тех двенадцати. Родственники вели поиски, как могли, находили пути для розысков по тюрьмам всей Грузии, получив информацию, что в числе бандитов были бывшие уголовники. Поиски вела и следственная группа прокуратуры СССР. Захоронение нашли 26 сентября 1993 года. В первый день были найдены останки пяти человек. Место другого общего захоронения было указано грузином, жителем Ередви, который издали наблюдал за происходящим. Когда останки уже увозили, он незаметно быстро спустился вниз и обозначил место общей могилы камнями. Там и были найдены останки других семи человек 28 сентября. У всех убитых были сломаны ребра, у некоторых – позвоночники, тела были полуобожжены, там же в яме нашли оплавившуюся канистру из-под бензина. Руки и ноги убитых были связаны проволокой».
Список погибших:
1. Джанаев Ибрагим Абдулович – 1965.
2. Гобозов Омар Давидович – 1958.
3. Техов Махар Мелитонович – 1965.
4. Техов Чермен Каргоевич – 1972.
5. Техов Адам Виссарионович – 1924.
6. Гиголаев
7. Гиголаев Ибрагим Кузьмич – 1964.
8. Гиголаев Альберт Согратович – 1963.
9. Гагиев Гиви Дмитриевич – 1968.
10. Гагиев Таймураз Дмитриевич – 1957.
11. Догузов Важа Георгиевич – 1952.
12. Догузов Иван Михайлович – 1958.
Причастность осетин к убийству группы головореза Виро так и не была доказана. Но ередвские заложники были не единственными жертвами мести за его смерть. Помимо особо жестоких убийств, о которых мы уже говорили, в ходу у грузинских бандитов были не присущие христианам ритуальные убийства, принесение осетин в жертву на могилах убитых грузин. В годовщину смерти Мераба Миндиашвили, того самого Виро, 14 марта 1992 года, грузины захватили Багаева Зураба Петровича, 1970 года рождения, жителя села Хахет Дзауского района. Это село во время землетрясения 29 апреля 1992 года полностью исчезло под огромным оползнем. Зураб Багаев – один из двух спасшихся жителей села, он был в Цхинвале в это время. 14 марта он шел к своим родственникам, проживающим близ Красной Церкви в Цхинвале, расположенной недалеко от въезда в с. Тамарашени. В ночной мгле его захватила группа грузин из Тамарашени. Есть сведения, что Зураб Багаев был ритуально убит на могиле Виро.
Маргиев Саркис Чагаевич, житель села Меджврисхеви, был также ритуально убит на кладбище в с. Бершует на могилах грузин, погибших во время нападения на с. Цинагар.
По мере того как налаживалась жизнь в Южной Осетии, беженцы, чьи дома сохранились, стали возвращаться. Пройдя самые страшные испытания, они научились выживать в любых условиях. В настоящее время на учете в Министерстве по особым делам РЮО, занимающемся вопросами беженцев, состоят 4,5 тысячи беженцев и вынужденных переселенцев. В шести коллективных центрах проживания беженцев в Цхинвале – в бывшем СПТУ-131, турбазе «Осетия», общежитиях учебных заведений – находится 210 семей, это 560 человек.
В Северной Осетии на сегодняшний день на учете в Управлении по делам миграции осталось 306 беженцев из Южной Осетии.
Остальные, согласно закону РФ о беженцах, приобретая гражданство и получая паспорт, снимаются с учета и относятся уже к категории вынужденно перемещенных лиц (ВПЛ). Оставшиеся 306 – это категория людей, возможно, одиноких, слабых, не сумевших найти выход из положения, из тех, которые не рассчитывают на собственные силы и продолжают ждать помощи от государства. Возможно, им некуда вернуться, а может быть, они уже сделали выбор, где им жить дальше.
Что касается беженцев из внутренних районов Грузии, проблема их возвращения не обуславливалась их желанием или нежеланием. Огромное количество факторов препятствовало стремлению этих людей вернуться на родину. Прежде всего, никто не гарантировал им теплый прием, ведь их изгнал не Звиад Гамсахурдиа лично, разделивший с ними теперь участь беженца, а соседи-грузины. Как жить с ними дальше рядом? Защитит ли их от новых погромов и резни грузинское государство? Во-вторых, вернуться, собственно, было некуда – большая часть домов или квартир были уже заняты грузинскими семьями, получившими право оформлять это жилье как собственное. У многих жилья больше не было физически – их дома сожгли или разрушили, растащив по частям. В-третьих, это была другая Грузия, не та, советская, в которой они жили раньше. Нищета, безработица, отсутствие элементарных человеческих условий и социальных прав – таков был портрет новой Грузии, где такой категории людей, как вернувшиеся беженцы, начинать жизнь с нуля было бессмысленно. Как бы сильно ни тянуло их домой, они не могли вернуться. «Там же враги!» – так отвечали все, кому мы задали вопрос: «Вернетесь ли вы, если вам создадут все условия?» Проводить специальный социологический опрос даже не было необходимости. Эти люди потеряли свою родину.
История № 8. Трудная дорога к дому
Мирзабек Хубаев, 45 лет, из Гуджаретского ущелья, живет во Владикавказе. Подчеркнул, что не беженец: «Иногда я думаю, когда я перестану ездить туда? Когда люди перестают ходить на кладбище? – когда привыкают к потере, когда обретают новых близких или покой и счастье с теми, кто остался рядом. Когда моя родина станет для меня лишь кладбищем очень далеких предков, могилы которых могут не вызывать боль своей неухоженностью и стертыми именами? Когда будет трудно вспомнить, кто лежит под этим камнем? А если и вспомнишь, не защемит сердце, не навернутся слезы, и ты прикоснешься к теплому камню спокойно, как положил бы цветы на могилу неизвестного солдата чужой страны.
Я лишился права открыто приезжать на свою родину, в село Цинубан Гуджаретского ущелья Боржомского района, с апреля 1991 года. К тому времени уже определенно было ясно, что надо уезжать: все чаще стали подниматься сюда, наверх, грузины – хозяева страны, для которой внезапно мы все вместе стали никем, инородным телом на этой земле, куда неизвестно зачем и неведомо когда предки моих предков переселились жить, держать скот и молиться дзуарам, которых здесь довольно много. Что стало теперь с нашими дзуарами, мимо которых редко кто прошел бы без поклона и трепетного „Табу!“?