Шрифт:
Часть вторая. Возвышение Алайи
Ты спрашиваешь почему? Я не принадлежу к тем, кого можно спросить обо всех их «почему».
Ницще. Так говорил Заратустра. О поэтах.
Битва под Мигартой
День был жарким, и воздух в Мигенском лесу потяжелел. Из низин, прорезанных ручьями, поднималась духота. Колонна двигалась медленно.
Лот-Хартус снял шлем и вытер лицо. Что за проклятое место? Ветер с горных вершин увязал в древесных кронах, в низину не проникало ни дуновения.
Он пришпорил усталого коня. Скорее бы проехать
Скорее? Нет, он пытался себя обмануть, а на самом деле никакого стремления вперёд у него не было. Век бы не видать той Мигарты!
Лот-Хартусу было всего девять, когда Искиромак покорил Ликею, и десять – когда отец привёз его и всю семью в завоёванный город. Он слушал рассказы о покорении и мечтал когда-нибудь затмить славу отца.
Повзрослев и купив титул колесничего, он только и ждал, когда начнётся следующая война. Однако Искиромак медлил. Ему было важно учредить престол, хотя бы даже зависимый от Гипареи, и приходилось считаться с интересами родины, которой была нужна торговля с Колхидором.
Лот-Хартус не терял времени даром, всеми силами стараясь показать, что ничуть не уступает отцу. Искиромак оценил его – но вместо того, чтобы произвести в стратеги, отправил в Геманд. Это было почётно, ведь перевал всегда охранялся отборными войсками, но там не приходилось надеяться на военную славу!
Однажды у Искиромака отказало сердце. Держава осиротела. На престол взошёл совсем юный Эттерин. Вскоре началась война. Лот-Хартус сидел в Геманде, терзаясь завистью ко всем, кто шёл покорять Тирт.
Правда, результаты похода помогли излечиться от зависти. Однако было ясно, что Второй поход неизбежен, и подготовлен будет лучше. Лот-Хартус подал прошение о переводе. Отказ пришёл за подписью Нисия.
Именно этот старик через два года возглавил Второй поход. Тирт был покорён. Зависть вернулась. Лот-Хартус снова попросился из Геманда, не сомневаясь, что впереди более крупная война с другими колхидорскими царствами, но ему снова отказали – на этот раз лично царь.
Потом пошли слухи, что победа над Тиртом оказалась не так уж полезна, и мечтать о покорении юга, имея такое беспокойное хозяйство, не приходилось. Лот-Хартус отказался от мысли послать третье прошение. В конце концов, Геманд – не только почётное, но и весьма прибыльное место. А сам он не становился моложе.
И вдруг начали поговаривать о том, что Гипарея крайне недовольна тем, как правят её сыны в Ликее. «А вот это было бы интересно!» – подумал Лот-Хартус и стал ждать северной войны. Защищать Геманд – это же просто мечта! И слава обеспечена, и опасности никакой. Крепость на перевале совершенно неприступна, и Лот-Хартус, даже при том, что вырос на рассказах о её штурме, никак не мог по-настоящему взять в толк, как это удалось поколению отцов.
Казалось, что всё вот-вот сбудется – как вдруг его оторвали от Геманда и бросили с ничтожными силами в какую-то всеми богами забытую Мигарту! Лот-Хартусу хотелось выть от досады…
Впереди показался один из разведчиков. Рядом с ним, пошатываясь, шёл навстречу колонне какой-то человек. Вид его был страшен: грязный, оборванный, истощённый, он казался ожившим мертвецом, которому пришлось долго и с великим трудом выкарабкиваться из могилы.
Лот-Хартус сделал знак помощнику, чтобы остался во главе колонны, а сам пустил лошадь вскачь и вскоре поравнялся с разведчиком и незнакомцем.
– Кто таков? Откуда? – строго спросил он.
Незнакомец вытер рот, размазывая по щекам намокшую пыль. Наверное, разведчик недавно дал ему напиться.
– Я копьеносец Эриной, лохарг шестого копья городской стражи Ликен. Могу я узнать, где нахожусь?
– Достаточно далеко от Ликен, чтобы твои слова не вызвали доверия. В обоз его, – распорядился Лот-Хартус, подумав. – Накормить, приставить стражу, глаз не спускать.
Вечером он допросит оборванца, а сейчас не стоит тратить время. Этот «копьеносец» либо друг, либо враг. В первом случае он поспешил бы всё рассказать, будь у него важные сведения, а во втором – всё равно наврёт.
Дождавшись подхода колонны, колесничий распорядился усилить дозоры. Мера это, впрочем, оказалась излишней – ни малейшего признака врага в округе не было. Ну да ничего, осторожность лишней не бывает.
Вечером оборванца привели к нему в палатку. Сытый и отдохнувший, он даже в своём рванье тотчас преисполнился истинно гипарейской важности.
– Итак, ты назвался именем ликенского копьеносца? Попробуй теперь убедить мня, что не лжёшь.
– Клянусь, господин колесничий, я расскажу всю правду, только позволь сначала узнать, правда ли то, что говорят в обозе? Я имею в виду – насчёт войны?
– Правда, – кивнул Лот-Хартус.
Мысленно он выбранил себя. Следовало отдать приказ, чтобы оборванца держали под строгим надзором – это значило бы, что даже рядом с ним говорить о чём-либо вслух запрещено. Если это вражеский лазутчик, он мог из болтовни обозников узнать очень многое.
Оборванец между тем встал по стойке смирно и провозгласил:
– Пусть же Солнце Благословенное дарует победу нашему славному государю Эттерину!
– Уверен, так и будет, – кивнул Лот-Хартус. – А теперь, будь добр, не злоупотребляй моим долготерпением и поведай, как лохарг городской стражи мог очутиться так далеко от Ликен?
– Я преследовал тиртских шпионов.
– Вот как? Рассказывай подробнее.
– Слушаюсь, господин колесничий. Должен сказать, поначалу всё выглядело безобидно: обычное дело, хотя и запутанное, как всё, что касается жизни городского дна. Вопрос шёл о нарушении общественного спокойствия, о занятиях магией, возможно, об убийстве, но потом в деле проступили черты богохульства и… даже оскорбления царского величия. К сожалению, мне не удалось найти верных доказательств означенных преступлений, и вот, желая разобраться во всём досконально, я вместе с двумя помощниками и несколькими сознательными гражданами покинул город. Мы рассчитывали отыскать подозреваемых, сбежавших от взора правосудия, и вернуть в город для подробного разбирательства. Однако поход оказался долгим. След преступников привёл нас в Мигенскую долину, и тут начали открываться новые обстоятельства. Похоже, что мигенские охотники, или, по крайней мере, двое из них состояли на службе у тиртян. Мы нашли в их домах золото и послания, в которых говорилось обо всех делах, происходящих в Пар-Ликее. В одном из посланий, вероятно, уже подготовленном для передачи в Тирт, шла речь о состоянии гипарейского войска.
Незнакомец замолчал, явно пытаясь угадать, какое впечатление производит его рассказ на колесничего.
– Продолжай, – потребовал Лот-Хартус.
Похоже, оборванец не обманывал. Речь выдавала в нём чистопородного ликейского гипарея… Нет, теперь даже про себя надо говорить – чистопородного ликеянина!
Итак, он действительно из Ликен, и действительно очень похож на копьеносца. Ради чего он мог явиться в Мигены, как не ради расследования?
Правда, Лот-Хартус никогда ещё не слышал, чтобы столичные стражники проявляли такое рвение на службе. Однако речь шла о шпионаже – да, чтобы раскрыть такое дело, копьеносец мог и потрудиться!