Грязная буйная штучка
Шрифт:
– Я бы пошел, но уверен, что парализован от пояса до пальцев ног.
Я шутя толкаю его.
– Тогда пусть Лола с тобой сходит. Ей надо еще выпить.
Лола начинает протестовать, что ей хватит, но все равно идет с ним, а я за ними наблюдаю. Она высокая, а он все равно возвышается над ней и наклоняется в ее сторону, когда они идут, словно примагниченные друг к другу. Интересно, а Оливер в курсе, что, позволяя ему это делать, Лола считает его одним из своих. В этот частный закрытый клуб входим только я, Миа, папа Лолы, мои родители,
– Он никогда не попробует, – говорит позади меня Финн, и я понимаю, что он говорит об Оливере, что тот не попробует ухаживать за Лолой. – Он убежден, что ей это не интересно.
– Я не уверена насчет нее, да, – соглашаюсь я. – Все дело в том, что Лола не увлекается парнями, она больше думает о работе.
Он согласно хмыкает.
Полностью развернувшись к нему, я говорю:
– Смотри, они уже подошли к бару, НеДжо практически в отключке, и он не услышит нас из-за музыки. Ты можешь расслабиться и рассказать, как прошла встреча?
Финн проводит рукой по лицу и глубоко выдыхает, убедившись, что его никто не услышит.
– Мне они понравились. То есть они, конечно, два идиота, расспрашивали о нашей личной жизни, каких женщин мы пригласили бы на свидание, – он игнорирует мою победную лунную походку, и продолжает: – Но парни, которые будут продюсировать шоу, настоящие профессионалы. Они проделали подготовительную работу, узнали все про нашу сферу, и… – он вздыхает, – они мне понравились. Их идеи не совсем ужасные.
– Тогда почему ты выглядишь таким несчастным? – мое сердце начинает немного побаливать. Вдруг понимаю, что пока наблюдала, как все это его угнетает, я искренне захотела, чтобы он был счастлив.
И с каких это пор меня больше волнует его счастье, а не собственные оргазмы? Лола не единственная, кто впустила одного из этих парней в свой внутренний круг. Теперь Финн официально один из Моих Людей.
– Потому что мне проще быть категорически против этого, – отвечает он. – Этим утром это была ни к чему не обязывающая встреча. А сейчас я понимаю, что это одно из простых решений. Альтернативой было бы потерять наш бизнес и остаться ни с чем.
Пусть это звучит немного драматично, но именно сейчас я понимаю, что это значит – лишиться всего. Мама только закончила свой первый день химиотерапии – цель этого лечения успеть убить раковые клетки, прежде чем они убьют маму – и все, что у меня есть, это пара сообщений от папы, что она хорошо себя чувствует.
Финн борется, возможно, с самым трудным решением в своей жизни. А я только сейчас осознала, что он – Мой человек, и сейчас я полна сил помочь ему пройти через все это.
Это хреново, ведь на самом деле я знаю, что нас обоих сделает счастливыми: наши голые тела, переплетенные в постели. И чем больше я понимаю, что у меня к нему настоящие чувства, тем больше уверена: я не смогу провести с ним эту ночь. Финн будет первым парнем, с кем я занималась сексом, при этом испытывая к нему любовь. Ох.
Он пожимает плечами, засовывая руки в карманы.
– Ну как-то так.
У меня немного кружится голова, я заставляю себя дышать и сконцентрироваться на разговоре. С собственными проблемами разберусь позже.
– Так когда ты возвращаешься домой? – стараясь звучать легко и непринужденно, интересуюсь я.
– Через пару дней.
В груди резко заныло.
– У-у-у.
Он улыбается, не отводя взгляда от моего рта.
– Ты признаешь, что будешь скучать по мне, Имбирная Печенька?
Я показываю ему средний палец и не отвечаю.
Глава 10
ФИНН
Харлоу заявилась ранним утром, умудряясь держать в одной руке поднос с тремя стаканчика кофе на вынос, а в другой бумажный пакет.
– Доброе утро, Солнышко! – щебечет она, проходя мимо меня в гостиную. – Я принесла завтрак.
– Сейчас семь утра, Печенька, – бормочу я, почесывая подбородок. Я два дня не брился, стою без рубашки… Ей вообще повезло, что я нацепил хотя бы штаны. – Что ты здесь делаешь?
– Нам нужно устроить мозговой штурм, – она идет на кухню и шепотом спрашивает: – Оливер еще дома?
В этом старом доме довольно прохладно. Деревянные полы ощущаются прохладными под моими босыми ногами, когда я плетусь ей вслед.
– Он в душе.
По крайней мере, я так думаю. Дома я просыпался до рассвета и уходил на пристань. Но эта пляжная жизнь избаловала меня и потакала моим совиным желаниям подольше поспать. Хотя сомневаюсь, что хоть раз за последние двенадцать лет я спал хотя бы до семи утра. Сегодня я ждал, когда Оливер уйдет, чтобы позвонить братьям и рассказать о вчерашней встрече с продюсерами.
Но все мысли о них тут же испарились, когда я повернулся и увидел нагнувшуюся над раковиной Харлоу и ее идеальную попку в обтягивающих штанишках для йоги.
Не обращая внимания на то, как я пялился, она выпрямилась и начала шарить по шкафам.
– А где тарелки?
Я пересекаю комнату и встаю прямо позади ее, тянусь к дверце над ее головой и достаю желтые тарелки. Харлоу сначала замирает, схватившись руками за край столешницы, и лишь потом расслабляется, откинувшись на мою грудь.
– Вот, держи, – говорю я, наклоняясь, чтобы голос прозвучал прямо у нее в волосах.
Она так вкусно пахнет, ее попка прижата к моему члену, и мне срочно нужно отступить на шаг, прежде чем она почувствует, что я начал твердеть и возбудился, как семнадцатилетний мальчишка. Я отодвигаюсь и сажусь у маленького кухонного островка, поставив свои босые ступни на планку барного стула.
Ей потребовалась минутка, чтобы прийти в себя, я усмехнулся, когда она неуклюже поставила тарелки и открыла пакет.