Грязными руками
Шрифт:
Подходит к Жессике, краснея, прикасается к ней кончиками пальцев. Жессика смеется.
Жессика. У него руки как у камеристки.
Слик подходит к чемодану, в котором был револьвер.
Слик. Чемоданы пустые?
Уго(напряженно). Да.
Хёдерер
Хёдерер. И этот тоже пустой?
Уго. Да.
Слик приподнимает чемодан.
Слик. Нет.
Уго. Я не про этот говорю. Этот я как раз собирался разобрать, когда вы пришли.
Хёдерер. Открывай.
Слик открывает чемодан и шарит в нем.
Слик. Ничего нет.
Хёдерер. Достаточно. Убирайтесь.
Слик(Уго). Без обид.
Уго. Без обид.
Жессика(вдогонку). Я навещу вас в вестибюле.
СЦЕНА IV
Жесcuка, Хёдерер, Уго.
Хёдерер. На твоем месте я бы не увлекался визитами к ним.
Жессика. Почему же? Они такие милашки, особенно Жорж, прямо как девушка.
Хёдерер. Хм! (Идет к ней.) Ты недурна собой, это факт. Жаль, но ничего не поделаешь. При настоящем положении вещей я вижу два возможных выхода. Во-первых, если ты достаточно великодушна, можешь составить наше общее счастье.
Жессика. Я совсем не великодушна.
Хёдерер. Я так и думал. Впрочем, они все равно передерутся. Тогда второй выход: когда твой муж уходит, запирайся и никому не открывай, даже мне.
Жессика. Понятно. Я, если позволите, изберу третий.
Хёдерер. Как хочешь. (Наклоняется над ней и глубоко вдыхает ее запах.) От тебя хорошо пахнет. Не душись этими духами, когда пойдешь их навещать.
Жессика. Я вовсе не душилась.
Хёдерер. Тем хуже. (Идет на середину комнаты и оста навливается. На протяжении всей сцены постоянно осматривается. Похоже, он что-то ищет. Иногда его взгляд останавливается на Уго и он испытывающее на него смотрит.) Ладно. Ну, вот. (Пауза.) Вот так. (Пауза.) Уго, я жду тебя завтра в десять утра.
Уго. Знаю.
Хёдерер(рассеянно, осматриваясь по сторонам). Ладно. Все хорошо. Все хорошо, что хорошо кончается. Странный у вас вид, дети мои, ведь все хорошо. Все помирились, все друг друга любят... (Внезапно.)
Уго. Это неважно.
Хёдерер внимательно на него смотрит. Уго чувствует себя неловко, говорит с усилием.
Я прошу меня простить за... за то, что произошло только что.
Хёдерер(продолжая на него смотреть). Я уже забыл.
Уго. В дальнейшем вам...
Хёдерер. Я тебе сказал называть меня на ты.
Уго. В дальнейшем тебе не придется на меня жаловаться. Я не нарушу дисциплины.
Хёдерер. Слыхали уже. Ты уверен, что со здоровьем у тебя в порядке? (Уго не отвечает.) Если нет, еще не поздно сказать, и я тогда попрошу Комитет кем-нибудь тебя заменить.
Уго. Я здоров.
Хёдерер. Прекрасно. Ну, я вас покидаю. Думаю, вы не прочь остаться вдвоем. (Идет к столу и смотрит книги.) Гегель, Маркс, хорошо. Лорка, Элиот, не знаю.
Перелистывает книги.
Уго. Это поэты.
Хёдерер(смотрит другие книги). Поэзия... поэзия... Много у тебя поэзии. Ты сам сочиняешь стихи?
Уго. Н-нет.
Хёдерер. Ну, значит, раньше сочинял. (Отходит от стола, останавливается перед кроватью.) Халат привез, ничего себе. Ты его прихватил, уходя от отца?
Уго. Да.
Хёдерер. И два костюма тоже, полагаю?
Предлагает ему сигарету.
Уго(отказывается). Спасибо.
Хёдерер. Не куришь? (Отрицательный жест Уго.) Хорошо. В Комитете мне сообщили, что ты никогда не принимал участия в прямой акции. Это правда?
Уго. Правда.
Хёдерер. Тебя, наверное, это терзает. Все интеллигенты мечтают действовать.
Уго. Я занимался газетой.
Хёдерер. Мне сообщили об этом. Я уже два месяца ее не получаю. Предыдущие номера ты подготовил?
Уго. Да.
Хёдерер. Добросовестно сделано. И они решились ради меня пожертвовать таким хорошим редактором?
Уго. Подумали, что тебе я нужнее.
Хёдерер. Очень мило с их стороны. А ты как же? Тебе хотелось поменять работу?
Уго. Да.
Хёдерер. Журнал был твоим делом: ты и рисковал, и брал ответственность на себя,— в каком-то смысле это могло сойти за акцию. (Смотрит на него.) А теперь ты секретарь. (Пауза.) Почему ты ушел из газеты? Почему?