Гулы. Книга третья: Схватка
Шрифт:
Он перевел взгляд с Джей Адамс, взявшей шоколадный батончик, на сидящего за соседним столом старика – перед последним лежали бинт с пластырем и фарфоровая чашка, в которой Аз Гохар успел развести перекись водорода. Сейчас старик стянул тряпку, которой обмотал руку на автозаправочной станции, и обрабатывал рану смоченной в антисептике марлей.
Оставив женщин, комиссар подошел к Аз Гохару и опустился на стул рядом с ним.
– Ну, и как вы?
– В порядке. Это рана – простая царапина, комиссар; в обычной ситуации я бы даже не придавал ей значения… – Старик чуть напрягся. – Правда теперешняя ситуация далеко не обычная,
– Есть онемение?
– Небольшое. Возле локтя.
– Давайте я вам помогу…
Гольди взял бинт и, перевязав руку сидящего старика, начал крепить свободные концы пластырем. Когда с этим было покончено, он вдруг нахмурился пришедшей ему на ум мысли: за сегодняшний день это была уже вторая повязка, которую ему пришлось делать, – правда, в первый раз он сделал ее существу, час назад уничтожившему жителей города.
В этот миг из-за дальнего угла дома появился демонолог. В левой руке он нес треногу штатива, в правой – метровую трубу телескопа; на шее у него болтались автомат и пара биноклей. Пройдя вдоль навеса, он остановился в метре от ограждения, поставил штатив на асфальт и принялся укреплять телескоп.
Кивнув на соседний стол, Гольди сказал:
– Думаю, вам стоит подкрепиться, синьор Аз Гохар, – шоколад подойдет в самый раз – он восстанавливает кровь. Если захотите мяса, в баре есть курица.
– Спасибо, комиссар! – Аз Гохар вытащил из кармана куртки рукав и принялся пристегивать его к комбинезону.
Гольди поднялся со стула и, выйдя из-под навеса, огляделся по сторонам. Легкий ветер шевелил кусты можжевельника и кроны росших на склоне деревьев; однако, кроме этого движения, ничего подозрительного ни возле стоянки, ни вдоль дороги, поднимающейся к группе сосен, от которых пять минут назад он наблюдал за площадкой, комиссар сейчас не увидел. Тогда он развернулся и подошел к парапету. К этому времени Андрей зафиксировал трубу телескопа на верхушке штатива и затягивал винтами крепящие хомуты.
Гольди взял один из биноклей, которые демонолог повесил на парапет, и повернулся к долине, но, прежде чем наводить прибор на Террено, спросил тихим голосом – так, что сидящие под навесом женщины его не услышали:
– Синьор Белов, вы нашли кого-нибудь в здании?
– Нет, похоже, со вчерашнего вечера там никого не было… – Андрей сделал паузу. – В баре тоже никого нет?
– Нет.
– Значит, как вы и предполагали, станция пуста… Куда же делся смотритель?
– Не знаю, – пожал плечами Гольди. – Не исключено, что сегодня он сюда вообще не поднимался. А может быть, спустился в долину, увидев, что происходит в Террено?
По-прежнему не поднимая бинокль, он посмотрел на восток. Смотровую станцию не случайно построили именно в этом месте горы – склон Кальва-Монтанъя слегка выдавался здесь – с семидесятиметровой высоты лежащий внизу город просматривался полностью: у самого горизонта сверкала лента реки, ограничивающая Террено с востока и уходящая на север к Морте-Коллине; от реки начиналось рыжеватое «море», образованное крышами домов «старого» города, – оно протягивалось на запад, занимая четверть долины, и обрывалось у Золотого Бульвара, за которым начиналась совсем другая картина – кирпично-красное «море» сменялось разноцветной мозаикой «американского» квартала, к северо-западу от которого темнел гигантский прямоугольник циркониевого завода, а на севере, за тонкой ниточкой объездной дороги, тянулись километры взлетных полос…
Какое-то время Гольди смотрел на Террено, понимая, что через бинокль всё равно ничего не увидит: город находится слишком далеко – до ближайшей к горе юго-западной оконечности, где расположено Чимитеро ди Джовани, не меньше полутора километров, а до северо-восточной – все шесть; и все-таки поднял его и посмотрел в центр Террено, пытаясь разглядеть Пъяцца дель Фуоко…
Какое-то время в окулярах плясала мешанина из крыш и фонарных столбов, а потом он заметил ярко-зеленое пятно, окружающее центр Террено. Комиссар постарался зафиксировать бинокль и вскоре различил купол ратуши. То, что находилось внизу, увидеть было нельзя, но Гольди хорошо еще помнил картину расстрела карабинеров, и чтобы представить себе лежащие на площади трупы, ему необязательно было их видеть…
Мгновение он смотрел на Пъяцца дель Фуоко, а затем перевел бинокль в сторону Золотого Бульвара. Въяле Чоччоне являлся вторым по ширине проспектом Террено и единственным в «старом» городе, который просматривался со смотровой станции. Несколько секунд комиссар всматривался в полоску Бульвара, стараясь увидеть на ней хоть какое-нибудь движение, но ничего не увидел – обычно кажущийся живым из-за движущихся по нему машин, проспект был сейчас мертв. Тогда он опустил бинокль и перевел взгляд на демонолога – тот почти закончил укреплять телескоп. Через стопятидесятисильный прибор можно будет разглядеть происходящее в городе, подумал комиссар, впрочем, ничего хорошего они там, наверняка, не увидят…
Неожиданно в сознании его промелькнули картины, виденные им на выезде из Террено, и Гольди нахмурился. Повернувшись к навесу, под которым замерли три человека, прошел к старику и, усевшись напротив него, протянул:
– Синьор Аз Гохар, не пора ли вам рассказать нам о гулах?
Старик оторвался от упаковки миндального печенья и перевел взгляд на комиссара; Джей Адамс и Паола механически посмотрели на него.
Секунду Аз Гохар сидел молча.
– Рассказать вам о гулах…?
Из груди его вырвался вздох.
– …Не так это просто – в двух словах это не сделаешь. – Он взглянул на часы, стрелки которых показывали четверть первого. – Для этого потребуется время?
– Ничего, оно у нас есть. Пока гулы не начнут действовать, мы тоже ничего сделать не сможем!
Старик скользнул взглядом по лицам сидящих – у Паолы в глазах светилось отчаяние, и ее, кажется, совсем не интересовало, что мог сказать Аз Гохар, на лице Джей Адамс отражалась усталость, – наконец, поднял банку и сделал глоток… Неожиданно у комиссара возникло странное чувство, что Аз Гохар специально оттягивает время, не желая ему отвечать.
Комиссар шевельнулся на стуле и повторил:
– Синьор Аз Гохар, вы обещали рассказать нам о гулах! Мы ждем…
* * *
Черное дуло, обрамленное серым прямоугольником стали, завораживало, словно волшебный колодец. Глядя в его манящую черноту, так просто было поверить, что в нем разрешение всех проблем, что достаточно спустить курок, и он избавится от этих страданий: не будет боли, заполнившей грудь, пустоты, разрывающей душу, и отчаяния – невыносимо-тоскливого, в миллионы раз худшего, чем мгновенная смерть…