Гурман
Шрифт:
Павел лишь улыбнулся.
— Развяжи меня, урод! — взвизгнула Катя и дрыгнула связанными ногами, но уголовник с легкостью уклонился от удара.
— Ты можешь кричать сколько влезет. Я включил внизу радио на всю катушку. Тебе нравится шансон, детка?
— Сволочь, — процедила Катя, набрала в легкие воздух и закричала: — Помогите!
Павел все с той же улыбкой нанес ей короткий, но сильный удар в солнечное сплетение. Крик перешел в захлебывающийся кашель. Катя выпучила глаза и начала задыхаться.
Мужчина
— Очнись, дура. Будешь орать — только глотку сорвешь и пить захочешь. А я еще подумаю, давать тебе водички или нет.
Катя покорно легла на смятую постель, но как только Павел чуть отвернулся, резко бросилась на него и вцепилась зубами в правую ладонь, на тыльной стороне которой синела выцветшая татуировка.
— Тварь такая! — взревел Павел, вскакивая на ноги.
Зубы Кати содрали кожу на его руке, и он с размаху влепил ей пощечину. Ее голова безвольно мотнулась, но Павел не успокоился и дважды ударил девушку в печень.
Это оказалось особенно больно. Катя хватала ртом воздух, ее глаза стали мокрыми от слез. Во имя всего святого, за что?!
Павел облизнул кровоточащую ладонь и покачал головой.
— Чуть палец не отхватила, звереныш. Еще раз пасть откроешь, я тебе зубы все выбью. Усекла? — Он закопошился в своей потертой джинсовой куртке, выудил из внутреннего кармана наручники. — Гляди, чего у меня есть, племянница, — пропыхтел он, сковывая руки девушки. — Хотя какая ты мне племянница. Так, кошка помойная.
Катя едва сдерживала рыдания. Боже, что он собирается с ней делать? Неужели все это ради дома, в котором она живет?
Между тем Павел обвил цепочку наручников веревкой, которую крепко привязал к изголовью кровати. После этого садист подвинул кресло и с наслаждением опустился в него.
— Успокоилась? — Он промокнул ранку на ладони несвежим платком.
Катя с ненавистью смотрела на своего мучителя.
— Не будь такой злопамятной. Я ведь предлагал тебе решить вопрос по-хорошему, а ты начала коготки показывать, — проговорил Павел. — Нехорошо.
Взгляд мужчины остановился на судорожно вздымавшейся груди девушки, и его глаза плотоядно блеснули. Катя заметила это, и теперь ей стало по-настоящему страшно. Мысли о том, что может сотворить с ней, совершенно беспомощной, этот мерзко пахнущий уголовник, приводили ее в животный ужас. Даже страх перед Олегом куда-то мгновенно улетучился. Теперь весь окружающий мир был сосредоточен в этом похотливом уроде. Она до боли закусила губу. Он не должен видеть страх в ее глазах.
— Ты соображаешь, что сделал? — как можно спокойнее произнесла Катя. — Ты сядешь в тюрьму. Снова. На этот раз надолго.
Павел засмеялся, обнажая испорченные зубы.
— Не тебе меня сажать, тем более определять сроки.
— Это будет очень скоро, поверь. Если
Глаза уголовника сверкнули. Он взвился пружиной, подскочил к Кате.
— Никогда мне не приказывай! — прошипел Павел, схватив девушку за нос.
Лицо его сделалось багровым от злости. Катя вскрикнула, звук получился гундосым.
— Двадцать лет слушаю ваши долбаные приказы. Поди туда, встань сюда, подай то, принеси это, — продолжал шипеть мужчина.
Видя, что Катя затихла, он разжал пальцы, удовлетворенно хмыкнул и потянулся к наполовину опустошенной бутылке водки, которая стояла на столе.
«Значит, он здесь давно, — подумала Катя. — Собственно, какая разница! Он ждал меня, а я, глупая растяпа, так вот просто попалась в ловушку. Как муха в паутину. У себя дома!»
Отхлебнув прямо из горлышка, Павел рыгнул и с видом сытого кота уставился на Катю.
Девушка вспомнила про Милу.
— Ко мне скоро придут. Что ты будешь делать? Тоже свяжешь, разденешь и начнешь избивать?
Мужчина извлек из кармана пачку сигарет и ловким щелчком выбил оттуда одну.
— Не гони, детка. Никто сюда не придет. Я тебя пробил по всем каналам. Подружек у тебя нет, ухажеров тоже. Один другого обкорнал, как кочерыжку, и в бега пустился. Есть, правда, Мила, эта слепая курица, которая все время трется здесь, но она нам не помеха. Я всегда поражался, что общего у моей сестры с этой поварихой. — Он прикурил сигарету и жадно затянулся.
Катя похолодела. А ведь негодяй прав. В лучшем случае о ней вспомнят через пару недель, когда начнутся занятия в институте. А Миле он попросту не откроет дверь. Или пустит ее, и тогда она окажется рядом с Катей.
— Ладно, — превозмогая отвращение, сказала она. — Что тебе нужно?
Павел искоса посмотрел на ее длинные ноги, и девушка непроизвольно подтянула их.
— Я хочу хорошо провести время, — сказал он, снова затягиваясь.
Казалось, разговор доставлял ему неподдельное удовольствие, но у Кати от этих слов мороз пошел по коже.
— Тебе нужен этот дом? — спросила она.
— Допустим, — обронил Павел.
Катя была сбита с толку. Что значит «допустим»? Поменялись правила игры?
После короткой паузы он разогнал дым рукой, зевнул и проговорил:
— Да, мне нужен этот дом.
— Хорошо. Что ты хочешь? Чтобы я подписала дарственную или оформила на кого-то доверенность по распоряжению домом?
Павел небрежно стряхнул пепел прямо на ковер, и Катя неожиданно испытала огромное желание разорвать мерзавца на части. Она не могла себе объяснить, но почему-то этот пепел на ковре взбесил ее куда больше, нежели тот факт, что она, совершенно голая, пристегнута наручниками к собственной кровати.