Шрифт:
Застолье в загородном доме Игоря Петровича Болотина, одного из богатейших людей России, по случаю его дня рождения явно удалось. В доме Игоря, точнее в саду, в беседке и рядом с ней, где и проходил праздник, собрались только близкие имениннику люди, а, поскольку весна, хоть и поздняя, в этом году теплом не баловала, то все надели джинсы и свитера, то есть обстановка была самая неформальная.
Лев Иванович Гуров, отдавший должное угощению, но всему понемногу из-за своего панкреатита, в общем разговоре не участвовал, а, присев под деревом в плетеное кресло, наблюдал
Гуров поднялся и неторопливо направился в глубину сада, недоумевая, что же такое могло случиться у Игоря, потому что после некоторых событий, которые их и сдружили, он порекомендовал Болотину на должность начальника службы безопасности очень надежного и знающего человека, своего давнего знакомого, в порядочности которого не сомневался. Правда, Игорь еще не оставил надежду перетащить Гурова к себе на должность заместителя по вопросам безопасности, суля хороший оклад и все остальное, к тому прилагающееся. Но, зная характер Левы, особо не настаивал, рассуждая так: предложение было сделано, срок оферты – неограничен, а уж когда Гуров дозреет до того, чтобы принять его, это Льва Ивановича, дело.
– Что у тебя стряслось? – спросил Гуров, когда Болотин догнал его.
– У меня? – усмехнулся Игорь. – С тех пор как у меня в друзьях полковник-важняк из Главка, тем более что это сам Гуров, у меня по определению ничего случиться не может – нема дурных со мной связываться.
– Сплюнь, а то сглазишь, – посоветовал Гуров, и Игорь суеверно трижды плюнул через левое плечо. – Тогда к чему эти тайны мадридского двора?
– Скажи, Лева, тебе фамилия Савельев ничего не говорит? – спросил, в свою очередь, Болотин.
– А он из наших или из ваших? А то фамилия распространенная, – поинтересовался Гуров.
– Из наших, – ответил Болотин.
– Ну, тогда извини, – развел руками Гуров. – Я в нашей российской бизнес-элите слабо разбираюсь. Или он к ней не относится?
– Относится, но он не из первого эшелона, – сказал Игорь. – У Савельева значительное состояние, только не светится он нигде: ни на телевидении, ни в прессе. Он вообще очень замкнуто живет.
– Скромность обуяла? – хмыкнул Гуров.
– Нет, внешность подвела, – покачал головой Болотин. Как он объяснил, когда-то во время пожара Савельев сильно пострадал, вот шрамы на лице и остались. – В общем, если встретишься с ним, сам поймешь.
– А зачем мне с ним встречаться? – недовольно поинтересовался Гуров. – Частным сыском я не занимаюсь, а если у него что-то произошло, то пусть нажимает на все свои связи и ставит под ружье хоть всю полицию Москвы.
– Да нельзя ему в полицию обращаться, – вздохнул Игорь. – Короче, о том, что произошло, знают только в его семье, в смысле, охрана и прислуга, естественно, тоже в курсе. А из посторонних – только я, потому что он о нашей с тобой дружбе знает, вот и попросил помочь.
– Комиссионные с него возьмешь? – пошутил Гуров и по хмурому взгляду Болотина понял, что сказал что-то не то. – Так, что у него случилось такого, что он в полицию обратиться не может? – уже совсем другим тоном спросил Лев Иванович.
– У него детей украли, – объяснил Болотин. – Им по полтора годика, мальчик и девочка, близнецы.
– Господи! Какое счастье, что у нас с Машей нет детей! – невольно воскликнул Гуров. – Нет, я, конечно, понимаю, что дети – это самая большая радость для человека, но и самое уязвимое его место, такая болевая точка, что надави на нее, и человек последнее с себя снимет и отдаст, чтобы только с ними ничего не случилось. – Болотин в знак согласия покивал. – Ну, теперь я понимаю, почему он боится в полицию обращаться. А когда это произошло? Требования какие-нибудь уже выдвигали? Выкуп или еще что-то?
– Это произошло месяц назад…
– Месяц?! – удивился Лев Иванович.
– Да, месяц! И записку оставили: «Жди! Если сунешься к ментам, детей живыми не увидишь!»
– И они целый месяц ждут?! – приподнял брови Гуров.
– Савельев напряг свою службу безопасности, потому что даже частных детективов побоялся нанимать, но… – Болотин развел руками. – Вот он и обратился ко мне, чтобы я его с тобой свел. Я предупредил его, что ты частным сыском не занимаешься, но он попросил, чтобы ты просто посмотрел все отчеты и подумал, что еще в этой ситуации можно сделать.
– Конечно, посмотрю, – твердо пообещал Лев Иванович. – Так, сегодня у нас суббота… Я вечерком изучу документы, а завтра, если до чего-нибудь стоящего домыслюсь, могу с ним встретиться.
– Тогда, как уезжать будешь, я тебе «дипломат» с бумагами отдам – ксерокопии, естественно. А ты уж подумай, чем ему помочь можно.
– Я ему обязательно помогу! Господи! В каком же аду они живут этот месяц! А что вообще представляет собой этот Савельев? – спросил Гуров.
– Скажу сразу: я с ним дел не веду – разные у нас сферы деятельности. Да и знакомы-то шапочно, хотя и соседствуем в одном поселке – он здесь где-то года четыре назад дом купил. Но, когда он ко мне со своей бедой пришел, я тут же пообещал сделать все, что в моих силах, – сам понимаешь, что я в этот момент о своих принцессах подумал. Представил себе, что было бы со мной, если бы их украли. Да я бы просто с ума сошел! А о матери и говорить-то нечего!
– Да, бедная женщина, – посочувствовал Лев Иванович жене Савельева. – А что еще ты о нем знаешь?
– Слышал только, что бизнес свой он ведет честно.
– И налоги честно платит? – усмехнулся Гуров.
– Чего не знаю, того не знаю, но вот что его слову можно верить – это точно. Если он что-то пообещал, сделает обязательно, потому-то сгоряча ничего не говорит. Выслушает, возьмет время на обдумывание и только потом ответит «да» или «нет».
– То есть это не месть человека, которого он подставил, – понял Лев Иванович.
– Да, этого за ним не водится, – подтвердил Болотин. – Ладно, пошли, а то нас там уже хватились, наверное.
Вернувшись домой, Гуров открыт переданный ему Игорем «дипломат» и, несмотря на ворчание жены, что ему, дескать, и в наиредчайшие выходные покою не дают, углубился в изучение документов. Мысль о том, чтобы объяснить Марии, чем он занят, ему и в голову не пришла. Во-первых, потому, что в подробности своих дел он жену не посвящал. А во-вторых, она своими ахами, охами и причитаниями по поводу похищения бедных малышей сбила бы ему весь рабочий настрой. А настроен Гуров был очень решительно.