Гусарские страсти
Шрифт:
К горлу подкатил комок. Ой, какие мы нежные! Да не нежные мы, но — ром, коньяк, водка в одном флаконе, так сказать… и шампанского до кучи. Ой-ё!
Никита несколько минут шумно рычал в темноту, перегнувшись через подоконник.
…Дежурный по роте довел его до канцелярии, уложил в койку, стянул сапоги, укрыл одеялом и вышел, плотно притворив дверь.
Счастливый и удовлетворенный Колчаков объявился где-то через час. Очень желал поделиться приподнятым настроением с другом-приятелем
С сожалением поглядев на мертвецки спящего Ромашкина, Колчаков не спросясь достал из приотворенного шкафа бутылку с остатками рома. Допил из горлышка. Отправился восвояси. Где-то они, эти свояси…
Новый год победоносно шагал по стране, сшибая с ног миллионы жителей. Советские трудящиеся поедали тонны салата «оливье» и селедки под шубой, выпивали цистерны водки и шампанского. Затем либо тупо смотрели «Голубой огонек», либо пели и танцевали. Какая-то, самая счастливая, часть общества предавалась любви.
А Никита… Что ж, Никита. В прострации Никита. План перестройки страны начинали составлять без него.
— А я, дважды Новый год в Афгане встречал, и оба раза в горах! — сказал Большеногин. — Помнишь, Никита, тогда еще моя БМП подорвалась, а после ротного ранило и девять бойцов…
— Помню! Я тогда в эфир только и рявкнул: «Кандец Большеногу!» А комдив меня обругал!.. Жалко Вовку Киселева! Хороший был парень! Вернулся после ранения и нашел свою смерть от снайперской пули…
— Помянем ротного еще раз?
— Помянем ротного.
Помянули.
Глава 13.
Сумасшедшие гости
Утром Никита, едва пробудившись, покачиваясь на нетвердых ногах, вихляющейся походкой покинул казарму. В голове гудело, кости ломило, в глазах зыбкая пелена. Хорошо встретил Новый год, нечего сказать…
Не вписавшись в дыру в заборе, он сильно ударился плечом и ребрами.
— Черт! Понастроили стен, пройти не возможно!
В парадной шинели и кителе ему по габаритам в узкий лаз — никак. Пришлось раздеться, взяв шинельку в руки. Продравшись, наконец, наружу, в городок, он плюхнулся на колени, измазал галифе. Громко матерясь, добрался до квартиры. Долго искал ключи, а когда нашел, несколько минут тщательно целился в замочную скважину. Стыковка не произошла. Осознав, что войти тихо в дом не удастся, Ромашкин повернулся спиной к двери и заколотил по ней каблуками:
— Шмер! Мишка! Шмер! Открой, сволочь! Открой! Хватит спать.
Дверь внезапно отворилась и с силой ударила Никиту в спину. Он слетел с верхней ступени и приземлился во дворе на четыре точки.
— Хто тут? — спросил голос откуда-то сверху.
Лейтенант обернулся и увидел стоящего с закрытыми глазами солдата Кулешова. Тот тер лицо кулаками и силился разомкнуть слипшиеся ото сна веки, продолжая бубнить:
— Хто тут орет? Чаво надо? Хозяева сплять!
— Кулешов, скотина! Это я! Хозяин квартиры и твой начальник! Глазищи протри! — Никита поднялся с карачек, потряс за грудки не желающего просыпаться бойца.
Тот шмякнулся на кушетку в углу веранды, невнятно оправдываясь в ответ.
Да ну тебя, дурака Кулешова!
Ромашкин, на ходу судорожно стряхивая со своих ног сапоги, устремился к заветному дивану. Грузно плюхнулся, слегка придавив Шмера, свернувшегося в клубок под простыней.
— У-у! Сволота! — взвыл сонным голосом взводный и отодвинулся к стене.
— Ты, почему спишь на моем диване, гад?! Еще и курил, скотина, лежа? Марш отсюда! На свою койку! На второй этаж! На крышу!
Шмер громко засопел и не ответил. Освобождать лежбище явно не желал.
Никита швырнул шинель в один угол, китель — в другой. Галстук сунул под матрац, остальную одежду — куда придется. Блаженно улыбаясь, примостился на второй половине дивана. Потянул на себя одеяло. Шмер — на себя. После недолгой борьбы за тепло победил более трезвый Шмер. Пришлось укутаться в простыню…
К полудню продрогший, но не протрезвевший Ромашкин проснулся. Волей-неволей. Мишка Шмер поливал его, словно комнатное растение, водой из кружки.
Никита вскочил и оттолкнул взводного.
Тот оскалился рыжевато-желтыми прокуренными зубами, прищурил щелочки припухших глаз. Отекшее лицо взводного приобрело землистый цвет, а зеленые мочки торчащих ушей контрастно выделялись яркими пятнами.
— Отойди от меня, Крокодил Гена! Тьфу! То есть крокодил Миша! Михаил-крокодил! Чучело, а не офицер! Ну и рыло. Старлей с зелеными ушами!
Шмер возобновил попытку полива «комнатного растения».
— Я тебе что, клумба?! — взвился Никита. — Отстань! Дай поспать! Я новогоднюю ночь службу нес, твой покой охранял!
— Наслышан-наслышан, как ты охранял, пьянь несусветная! Бойцы с утра мусор вокруг казарм собирают после вашего салюта.
— О как! Комбату донесли?
— А я знаю? Но думаю, доброжелатели найдутся.
— Вот черт! Как неудачно вышло! А всё коктейль, коктейль! Зарекался ведь не смешивать напитки! Дегустатор хренов!.. Ну? И зачем ты меня будишь? В штаб вызывают?
— Нет, не в штаб. Нас девчонки в гости звали! Ждут наверное…
— Какие еще девчонки?
— Забыл? Те, самые, которых мы вчера от «урюков» выручили.