Гусары денег не берут
Шрифт:
— Вот, подавитесь! — возмущался тем временем бродяжка. — Сначала сами оставят, а потом за человеком гонятся. И чего кидаться? Все равно он пустой был, ведь верно? Коли не веришь, сама погляди!
Кира невольно заглянула в бумажник — действительно, там нет ни денег, ни кредитных карт, ничего.
— Уже спер? — возмутилась она. — Когда успел?
— Ничего там и не было! Пустой он валялся! Возле шестнадцатой квартиры. Прямо на коврике!
Кира замерла. Шестнадцатая квартира была именно той, где проживал нужный Лесе человек. Человек, который пропал, не дожидаясь, когда ему вернут его сто тысяч долларов. И чтобы возле его дверей лежал чей-то совершенно чужой, основательно выпотрошенный бумажник? Нет, такого совпадения быть не могло. А значит, этот хромой забулдыга — просто неоценимый свидетель. Куда более ценный, чем она думала вначале.
— Ну-ка рассказывай! — потребовала она у него.
— Ничего я не знаю! Двое мужиков там стояли, что-то между собой перетирали. Потом ушли, а бумажник остался валяться.
— Что за мужики?
— Как выглядели?
— Не запомнил! У меня с похмелья память завсегда первым делом страдает. Потом уже кровать.
— Кровать?
— Ага, — охотно кивнул пьянчужка. — Через это дело меня и супружница моя бросила. Проснусь и кажется мне, что уже супружеский свой долг я раз десять выполнил и перевыполнил. А она чего-то обижается. А чего обижаться, коли у меня здоровье такое?
— А выпить хочешь?
Выпить оборванец хотел. Но он оказался эстетом. Удовлетвориться бутылкой пива тут же на лавочке он не пожелал. А потребовал, чтобы его отвели в кафе. Ближайшая харчевня оказалась грязной разливухой. И на лавочке, на взгляд подруг, было куда приятней. Но у их нового знакомого был свой взгляд на жизнь.
— Две по сто и сок! — по-хозяйски распорядился он, но подавальщица на его гонор не повелась.
— Эй, а с чего это ты так шиковать вздумал? Сначала деньги покажи! У тебя ведь уже три дня в кармане ветер свистит. И когда ты работать хоть куда-нибудь устроишься?
— Они вон заплатят.
Продавщица кинула на подруг недоверчивый взгляд.
— Заплатим, — кивнула Кира. — Заплатим, если твой рассказ будет того стоить.
— Я — человек порядочный! Если сказал, что история стоящая, значит, так оно и есть.
Похоже, в предвкушении выпивки состояние памяти у забулдыги улучшилось.
— В общем, так, — произнес он, удобно расположившись за шатким столиком. — История эта дорого стоит.
Столик был весь в разводах от грязной тряпки, которой орудовала уборщица, макая ее в ведро с такой же грязной водой. И подруги не сумели заставить себя даже облокотиться на него.
— Сколько?
— Тысячу!
— Ты с ума сошел! Тысячу рублей? За что?
— Тысячу долларов, — сказал пьяница и опрокинул в себя первые сто грамм.
— Кира, мы даром теряем время! — возмутилась Леся. — Пошли отсюда!
Но Кира уже ощупала бумажник, и ее проворные тонкие пальцы нашли крохотное запасное отделение, в котором что-то вроде бы шуршало. Только она никак не могла понять, как туда к этому шуршащему пробраться. От усилий она даже взмокла.
— Сейчас, сейчас, — пробормотала она. — Одну минутку.
— Зря вы так! Моя история и в самом деле стоит этих денег! Но, уж идя навстречу вашей бедности, так и быть. Пятьсот!
— Кира! Пошли отсюда! Пятьсот долларов! Неслыханно!
— Пятьсот рублей!
Переход от тысячи долларов к пятистам рублям был таким неожиданным, что Леся замерла с открытым ртом.
— Уж эти копейки у вас точно есть! Вам жалко? Вы ведь хотите узнать, что за мужик потерял эту лопату? И о чем у него базар был с корешом?
— Ты знаешь человека, который потерял этот бумажник?
— Да не потерял, девонька. А сначала выпотрошил его и ругался очень.
— Почему?
— Вот и я думаю, почему? Там денег куча была. Он всю пачку себе в карман сунул и кредитки тоже. А потом бумажник наизнанку вывернул и ругался.
— А чего ругался?
— Так денежки не находил!
— Как же не находил, коли целую пачку в карман положил! Ты же сам только что сказал!
— Э! — хитро прищурился пьяница. — Его не те деньги интересовали. Он особую денежку искал.
— Какую?
— Так вы будете платить или нет?
Леся вопросительно посмотрела на подругу. Но та была так увлечена изучением попавшего ей в руки бумажника, что даже не отреагировала на вопрос. Вздохнув, Леся полезла в свой собственный бумажник и вытащила оттуда четыре бумажки по сто рублей.
— Все! Больше нет!
— На нет, как говорится, и суда нет! — весело заявил пьяница, сгребая со стола бумажки. — Хватит и этого! Ну, слушайте!
Рассказ подружки слушали внимательно. Кира наконец отложила в сторону истерзанный бумажник. И буквально вперилась немигающим взглядом в ханурика. Но тому после ста граммов было уже все равно. Его потянуло на откровенность.
— Выхожу я сегодня от Нюрки, — начал он со вступления. — Нюрка — это сожительница моя. Ну, я вам про нее уже говорил.
— Она же тебя прогнала?
— Прогнала, а потом обратно пустила. Лучше-то все равно никого нет.
Подруги только тяжело вздохнули в ответ.
— Так вот, вышел я от нее, на душе тоскливо, ничего не помню, что вчера было, а она еще чем-то сильно недовольная.
И забулдыга озабоченно потрогал свежий синяк у себя под глазом.
— Так вот, на часах еще шести утра не было, выхожу, значит, вниз спускаюсь на один пролет и вижу — двое каких-то незнакомых мужиков перед дверью на площадке внизу толкутся. Ну, ясное дело, парни из себя крепкие, нервничают опять же. Так что я мешать им не стал. Стою, слушаю.
Парни вели себя странно. Оба торчали на пороге приоткрытой двери в квартиру и не могли договориться, кто из них первым станет смотреть в бумажнике какую-то подсказку. Наконец они договорились. И один из них, явно нервничая, начал потрошить бумажник. Он передавал деньги второму парню. А тот придирчиво рассматривал каждую купюру и клал их себе в карман. Потом они переглянулись и уже вдвоем полезли в бумажник.
— Нет тут ни хрена! — сказал тот самый, который за минуту перед этим отправил себе в карман приличную сумму денег.