Гувернантка
Шрифт:
— Но как вы узнали меня, герцогиня? — изумился «монах» и откинул капюшон.
Передо мной стоял принц Франции. Лицо почти точно такое же, как на медальоне Анастасии. Разве что уши оттопырены побольше и волосы подлиннее. Ну и откровенный страх на лице.
— А у меня как-то нет в Париже знакомых монахов и юношей, — ответила я. И спросила в свою очередь: — А тебе Анастасия про меня рассказала?
Но страх, похоже, жил не только на его лице. Или принц заученную роль отрабатывал? Во
Он вдруг рухнул передо мной на колено, и я похвалила себя, что не убрала туманный кокон вокруг нас. Вообще-то я считала, что мы находимся на балконе… Но кто может знать точно?
— Герцогиня Стрелецкая! Спасите меня! Великая княжна Анастасия стала относиться ко мне странно! На письма отвечает через раз и совсем не позволяет смотреть на неё! Я не знаю, что делать!
Пока я размышляла о том, стоит ли мне вмешиваться в столь тонкие материи отношений, сквозь туман проникла голова регента:
— Герцогиня Стрелецкая! Я… — Глаза регента опустились, и он увидел коленопреклонённого принца. — Э-э-э…
— Что «э-э-э»?! — возмутилась я. — Ухажёра никогда не видел?!
Упёрлась ладонью в лоб регента и легко затолкала его обратно в туман. Правда, он успел крикнуть:
— Я вас жду!
А я разозлилась. Во-первых, я уже достаточно погрязла в отношениях принца и Великой княжны! А во-вторых… А с чего бы мне жалеть этого юного Дон Жуана без капли мозгов?!
— Мне проще сказать, что тебе не следовало делать! — жёстко сказала я. — И встань! Терпеть не могу разговаривать с затылками!
Он медленно поднялся, посмотрел мне в глаза и уставился в пол.
— Она написала, что всё будет, как вы скажете…
— Это почему же я должна что-то говорить?! Или это я девочке голых девок показывала?! Или я обязана разгребать после тебя?!
— Нет. Не обязаны… — Он покачал головой и вздохнул: — Я глупец…
Казалось бы, уже неплохо! Раскаялся как бы. Вот только у мужиков в этом плане странная манера: наворотить дел, дураком себя назвать, раскаяться, а потом… А погнали дальше — с рук-то сошло!
— Мне бы только узнать… Простит ли она меня хоть когда-нибудь?
— Бывают даже незначительные обиды, которые приходится заглаживать всю жизнь. И то, если это разрешат сделать.
Он вскинулся, расправил плечи, твёрдо посмотрел мне прямо в глаза и воскликнул:
— Я готов! На что угодно! Только бы… — И совсем тихо, словно выдохнул: — Я люблю её…
— Маленькую девочку? — недоверчиво усмехнулась я.
— Да. — Плечи принца опустились, глаза вновь уткнулись в пол, и он пробормотал: — Я хотел уйти в монастырь…
— Ну тогда ты точно не получишь прощения. И папа твой придёт в ярость и разнесёт монастырь по кирпичикам!
— Плевать… Он и так взбесится, если узнает, что я пробрался на бал. Но я надеялся, что вы…
— «Надежды юношей питают…» — невольно процитировала я. — Об этом мы ещё поговорим. Но предупреждаю! Если ты ещё хоть словом, хоть делом обидишь Анастасию…
— Никогда! Клянусь!
— В клятвах всегда скрыта ложь. Мне нужны твои волосы…
Он столь быстро выхватил откуда-то из-под воротника кинжал и отсёк тёмный локон волос, что я даже прищурилась, приглядываясь, не задел ли он себе ухо.
— Вот! — он протянул мне пучок волос. — Я буду ждать вас каждое мгновение, герцогиня!
Я выбрала три волосинки, спрятала их в кружевах платья, а остальное просто сгорело на моей ладони.
— А не боишься, принц, что я на тебя наложу заклятие?
— Нет. Не боюсь. — Его губы тронула открытая мальчишеская улыбка. — Ещё до моей глупости я понял — вам верит Великая княжна, а значит и я.
— Ты рискуешь больше меня. Сам отсюда выберешься?
— Даже ваше желание помочь, герцогиня, бесценно!
И исчез.
Что бы там ни было, а принц навёл меня на пару-тройку интересных мыслей. Хотя я совсем не сразу осознала их значимость.
К примеру, едва выскочив из туманного кокона, я спросила регента:
— А этот твой барон мою Машку не кинет с браком?! А то я очень обижусь!
И тут же едва не рассмеялась — я ж и без того злая-презлая!
— Ничего такого барон Литтенгофер и не мыслит, — заверил регент. — Вообще-то он бастард, но старый барон прямых наследников не оставил, и было решено… Чисто чтобы не прервалась линия рода Литтенгоферов! А так как в детстве и юности он испил чашу бастарда до дна, то первым делом поклялся на Мосту, что его дети ни при каких обстоятельствах бастардами не будут. А Марию я вписал как баронессу старинного рода… Вы же сохраните эту тайну, герцогиня? Она же ваша…
— На «ты»! — потребовала я. — Или мы здесь не одни?
Кстати, угадала с переносом я довольно точно — мы стояли на балконе у самых перил. Сзади в зале играл оркестр, перед нами сверкали огни города… Вот какой смысл был тащиться сюда?! Какие достопримечательности можно разглядеть ночью?! И какого лешего!..
— …И твоя подруга просто сразила барона.
— Он её чем-то тоже пронял, — согласилась я. — Но моего отношения к тебе это не меняет.
— Так понимаю, что и приглашать тебя на вальс смысла нет? — не особо весело спросил регент.
— Никакого, — подтвердила я.
Наверное, регент решил разрядить обстановку, потому что вдруг улыбнулся и спросил:
— А что это за молодой человек стоял перед тобой на коленях? Принц?
— Да ты никак ревнуешь?
— Почему нет? С удовольствием занял бы его место! — Регент, конечно же, шутил, но уже без улыбки. — А ещё, Катя, я точно знаю, что ты никогда не сделаешь больно Анастасии.
Что ж… Иногда спорить с ним нет никакого смысла.
Регент молчал, пока мы не очутились в его кабинете. Здесь он отпустил мой локоть и быстро произнёс: