Гвардеец. Трилогия
Шрифт:
— На стол накрывай, — хмыкнул я. — В смысле жрать хочу, больше чем… Э… не буду смущать твой юный возраст.
Карл все сильнее и сильнее проявлявший задатки Казановы лукаво подмигнул и, вооружившись ухватом, извлек из печи горшок, приподнял крышку. Пахло изумительно. Что может быть лучше каши с мясом, приготовленной в печке!
— Дарья сегодня превзошла саму себя, — одобрительно произнес я, доставая ложку.
— Это не Дарья готовила, — скромно потупил глазки Карл.
— Да? — изумленно протянул я. — И кто же новая Марья-кудесница?
— Как ты догадался? — округлил
— Что это за птица?
— Птица? О, майн гот, ты опять пользуешься непонятными русскими словечками! Неужели нельзя хотя бы в разговоре между нами пользоваться языком наших отцов?
— Если хочешь в совершенстве изучить русский, привыкай, что мы даже наедине будем общаться только на этом языке. Так что это за доктор?
Спрашивал я отнюдь не из праздного любопытства. Как и у любого нормального человека у меня имелся и собственный шкурный интерес. Кирилл Романович предупреждал, что здесь я подвержен тем же болезням, что и любой житель этих мест. Прививки, сделанные в детстве, остались там… в будущем, в другом теле. Чума, оспа, любой бич восемнадцатого века несет мне смерть. И хотя ничего серьезного я после выхода из Петропавловской крепости не подхватил, о здоровье стоит позаботиться.
Здешняя медицина больших высот пока не достигла, люди предпочитали обращаться к приезжим светилам из-за рубежа или к знахарям, хотя последнее не поощрялось. Оставалось надеяться, что новоприбывший Джон Кук является специалистом своего дела. Мне стоило показаться ему, ибо виска на дыбе давала о себе знать.
Карл начал рассказывать о соседе:
— Он очень хороший доктор, хирург.
— А к нам его, каким ветром занесло?
— Попутным, кузен. Маша рассказала, что господин сей в прошлом году заболел сильной лихорадкой, и хотя, английские доктора справились с болезнью, но последствия остались. Порой у него бывают приступы. Ему посоветовали сменить климат, и вот он совсем недавно прибыл в Петербург, где, прожив в британской таверне Фрейзера, понял, что лучше снять на свои деньги дом. Теперь он наш сосед, временно служит при Медицинской канцелярии, посещает госпитали и там много оперирует.
— А на дому пациентов принимает?
— Ты вроде не производишь впечатления больного. Зачем он тебе, Дитрих?
— Да так… неприятные мелочи. Узнай у своей Маши, пожалуйста. Я б к нему на прием записался.
— Как скажешь, кузен. Тогда, — он почесал голову, — я сбегаю прямо сейчас. С Машей… поговорю.
— Сбегай, сбегай, — с ухмылкой закивал я. — Что, даже ужинать не станешь?
Куда там! Карл схватил гренадерку и умчался с такой скоростью, будто за ним гнались.
— Если ночью не приду, за меня не волнуйся, — на ходу прокричал он.
«Вот она молодость», — вздохнул я, запуская ложку в горшок с кашей.
Ладно, мне больше достанется. С утра голодный хожу.
Ночь прошла тихо и спокойно. Мне снился родной город, улицы, запруженные машинами, толпы пешеходов, замерших на светофоре, витрины супермаркетов, эскалатор в самом крупном из них. Кажется, я соскучился по этому урбанистическому пейзажу.
— Вставай, Дитрих. Все на свете проспишь! — голос Карла вырвал меня из забытья.
— Встаю, — поспешно произнес я. — Я так понимаю, ты только сейчас заявился. Как Маша?
— О, Маша! — с благоговением произнес кузен. — Она прекрасна! Амур сразил меня наповал. Я готов быть ее рабом до конца моих дней.
— Значит, недели на две тебя хватит, — резюмировал я, поскольку знал привычки и манеры кузена. — Что насчет доктора?
— Он примет тебя сегодня, прямо с утра. Я договорился, — гордо сказал Карл. — Так что пошевеливайся, братец.
Ушаков время прихода не оговорил, значит, могу явиться к нему в любой момент с разумным плюс-минус лаптем.
Я поспешно собрался, тщательно побрился и, почистив мундир, пошагал к соседскому дому. Раньше он пустовал, но теперь в нем теплилась жизнь, это чувствовалось еще на подходе. За воротами залаяла собака, показался невыспавшийся сторож с колотушкой. Я назвался, сообщил, что иду к доктору.
Откуда-то прибежала миловидная женщина в строгом платье.
— Вы фон Гофен?
— Да, красавица, — на меня напала небольшая фривольность, очевидно, заразился от Карла.
Женщина с изяществом поклонилась и предложила следовать за ней.
— Доктор ждет вас, господин сержант.
Я оказался в покоях, которые были буквально залиты светом. Негромко тикали часы на камине. На большом ковре развалился рыжий кот. Он грелся в потоке солнечных лучей, проникавших сквозь раззанавешенное окно. Никаких неприятных запахов вроде хлорки или дезинфицирующих растворов. Как это не похоже на медицинские кабинеты из моего прошлого.
Возле массивного шкафа стоял высокий и прямой как истинный английский денди мужчина в очках с золотой оправой. В руках он держал массивный фолиант.
Я поздоровался с ним на английском. Доктор (а это был Кук собственной персоной) заметно оживился:
— О, вижу, вы неплохо владеете моим родным языком? Это облегчает нашу беседу, ибо мой немецкий весьма неуклюж, а русский оставляет желать лучшего. На что жалуетесь, молодой человек?
Я рассказал ему о последствиях визита в Тайную канцелярию, о том, как мне вправляли плечевые суставы.
— Раздевайтесь до пояса, — попросил англичанин.
Он выслушал меня, приставив трубку сначала к груди, потом к спине, заставил проделать несколько упражнений, тщательно прощупал позвоночник.
— Выпрямите руку до упора.
— Ой, больно, доктор.
— Ничего страшного, вы взрослый и сильный мужчина. Согните и разогните пальцы в кулак… Ага… пошевелите пальчиками…
Закончив осмотр, он заявил:
— Не нахожу ничего, что могло бы стать опасным. Конечно, пытка и местный сырой климат не прошли без следа. Знаете, я порой чувствую себя будто в Лондоне — дожди через день, туман… — Кук засмеялся. — Кажется, я отвлекся. Ваш лекарь действовал по всем правилам медицинской науки. Считайте, что вы обязаны ему нынешним удовлетворительным состоянием. Вы ведь пришли ко мне больше из мнимости, да?