Гвардеец

1

Осенью в тайге не пропадёшь, даже если заблудишься, с голоду не умрёшь. Деревья уже надели свой разноцветный наряд, но листву сбрасывать не торопились. Скажи кто Даниле ещё дней десять назад, что он сможет заблудиться в лесу, он бы покрутил пальцем возле виска, настолько это казалось немыслимым для него, не один год неделями не вылазившего из тайги. Прекрасно ориентируясь в лесу, он частенько обходился без компаса, в своих походах за кедровым орехом, грибами или редкими дикоросами.

Однако невозможное случилось. Не помогли ни знание тайги, ни компас, ни интуиция. Пятый день он продирался через тайгу, обходя особо густые заросли и болота. За свою жизнь, а он уже

разменял третий десяток, Данила не встречал столь диких мест. Время от времени сверяясь с компасом, он уверенно шагал по выбранному азимуту. Три дня он спускался с хребта водораздела, что само по себе уже было странно, а теперь, вот уже два дня, он шёл по изрезанной множеством логов тайге. Всё это было похоже на кошмарный сон. Даже если предположить, что он взял неправильный азимут, он тем не менее уже давно должен был выйти из тайги. Зная что главный враг всех заблудившихся в лесу это паника, Данила старался сохранять выбранное направление, ведь рано или поздно лес закончится. Тем более всё было не так уж и плохо. У него было достаточно спичек, а значит, особо беспокоиться не стоило, конечно, огорчало отсутствие сигарет, но с этой мелочью он за последние дни смирился. Временами приходилось останавливаться и собирать грибы. Не смотря на похлёбку из них, Данила постоянно чувствовал голод, но больше нехватки еды его беспокоила неизвестность. Прекрасно зная эти места, он не мог найти ни одного знакомого ориентира или следа пребывания в этих местах людей. Незаметно тайга сменилась сосновым бором. Идти по ковру из опавшей хвои было гораздо легче, чем продираться через заросли высокой травы и кустарник.

Отдавшись воспоминаниям, Данила понял, что не должен был идти в тайгу. Всё было против его похода. Сначала случилась авария на шахте, где он работал проходчиком, и только чудо спасло его от гибели и увечья.

Перед его глазами явственно встал тот злополучный день. Они с Александром зашли в аммонитку, чтобы помочь взрывнику Антону Ильичу тащить в забой аммонит. Попутный электровоз довёз их до семнадцатого квершлага. Они с Александром помогли машинисту забрать с разминовки вагонетки с породой и нагнали Ильича, поджидавшего их за вентилятором. Посетовав на Рината, машиниста электровоза, задержавшегося в депо для замены аккумуляторов электровоза и ожидания порожних вагонеток, все трое пошли по шатким тротуарам в забой. Данила шёл первым, неся на плече сумку с тридцатью килограммами аммонита. Беседуя с Ильичём о рыбалке, он не заметил, как развязался узел на ремне сумки. Удержав её от падения в канаву с водой, Данила опустил сумку на тротуар, и, поставив рядом самоспасатель, занялся узлом. Александр и Ильич ушли вперёд и скрылись за поворотом. Закидывая на плечо сумку, Данила почувствовал, как загудело крепление, и сверху посыпалась пыль. В следующий момент толчок в грудь опрокинул его в канаву с водой. Уже в воде он услышал гул пламени от взрыва метана. Выбравшись из канавы, где вода доходила ему до колена, Данила почувствовал запах гари. Не рассуждая, он включился в самоспасатель, и, не замечая воды, хлюпавшей в сапогах и стекавшей по фуфайке, побежал в забой. Через сотню метров он увидел свет от головного фонарика. Приблизившись, он замер в нерешительности. С первого взгляда он подумал что Сашка и Ильич мертвы, потому что они не реагировали на чад, исходивший от тлеющих фуфаек. Однако вздымающаяся грудь Сашки показала, что он ошибся. Подобрав валявшийся рядом самоспасатель, Данила, сорвал с него крышку и сделал в него первый выдох. Вставив загубник в рот товарищу, Данила повернулся к взрывнику, которого отбросило на рельсы. Ильич был мёртв, удар об рельсу пришёлся по незащищённому каской затылку. Чтобы удостовериться наверняка, Данила склонился над взрывником и прижал палец к вене на шее. Понимая, что вату фуфайки потушить не просто, Данила пригоршнями начал плескать воду из канавы на тлеющие места. Очевидно, от холодной воды Сашка очнулся и со стоном открыл глаза.

— Ты встать можешь? —

на выдохе спросил Данила, вынув загубник самоспасателя.

Саня молча дёрнулся, пытаясь встать с тротуара и снова застонал. Взяв напарника под плечи, Данила помог ему встать на ноги.

— Я ничего не вижу, — прошептал Александр, выплюнув загубник.

— Давай я тебя поведу, — говорить на одном выдохе было тяжело.

Вновь вставив загубник в рот напарника, Данила поднырнул по его плечо, стараясь не смотреть на лицо, превратившееся в чёрную маску, и повел на выход.

Александр молча переставлял ноги, стараясь не запинаться, что было сложно из-за узкого тротуара. Только теперь Данила почувствовал воду в сапогах. Воздушная труба, шедшая от вентилятора, безжизненно висела, было ясно, что крыло обесточили, опасаясь нового взрыва метана.

Выйдя на квершлаг, Данила почувствовал неподвижность воздуха. Усадив Александра на тротуар, он направился к телефону, висевшему в начале разминовки. Набрав номер телефона транспортного диспетчера, Данила несколько минут напряжённо вслушивался в длинные гудки, гадая, есть ли кто в диспетчерской или нет.

Наконец трубку взяли.

— Диспетчер горизонта минус сто двадцать, — раздался в трубке озабоченный голос.

— Борисыч, нужен электровоз на семнадцатый квершлаг, — заговорил Данила, — нужно вывезти раненого и забрать с полевого Ильича.

— Что там у вас случилось?

— Вспышка метана, Ильичу не повезло.

— Понял, — после недолгого молчания выдохнул Борисыч и заговорил с кем-то в диспетчерской.

Очевидно отдав распоряжение, диспетчер обратился к Даниле:

— От чего воспламенился метан?

— Кто его знает, — Данила вздохнул, — мы шли по полевому и только завернули на откаточный пласта Садовый, как раздался взрыв. В самом забое никого ещё не было.

Данила почувствовал возобновившийся ток воздуха. Отметив про себя, что струя опрокинута, он понял, дежурный инженер решил выводить всех людей на поверхность.

— Борисыч, на горах опрокинули струю, — сообщил он, прекрасно зная, что в диспетчерской этого не заметно.

— Хорошо, но вас я всё равно дождусь, — ответил диспетчер и положил трубку.

Вернувшись к Александру, Данила присел возле него.

— Ты как? — спросил он, выливая воду из своих сапог.

— Хреново, — ответил Александр, стараясь как можно меньше шевелить губами, — морда сильно обгорела?

— Бывает и хуже, — ответил Данила.

Оперев ноги на кусок породы, выступавший из грунта, он до треска материи выжимал свои портянки…

Изменившийся уклон почвы, заставил Данилу отвлечься от воспоминаний. Взглянув под ноги, он заметил под жёлтой хвоёй песок. Достав компас, он привычно отметил азимут и осмотрелся в поисках ориентира. Несколько южнее его курса виднелся просвет. Решив посмотреть, Данила направился в сторону просвета.

По мере приближения к кустарнику, росшему на окраине бора, Данила почувствовал запах воды.

Продравшись через заросли кустарника, Данила надолго замер, не веря своим глазам. Этого не могла быть, но с глазами не поспоришь.

Перед ним расстилалась бескрайняя водная гладь. Он находился на довольно высоком берегу, а внизу бились волны прибоя, вынося на отпесок белую пену и клочки водорослей. Коса, поросшая сосновым бором, уходила в это непонятно откуда взявшееся море. По левую руку лежало волнистое зеркало воды, лишь далеко на юге, где небо соединялось с землёй, были заметны снежные шапки гор.

— И куда мне теперь податься? — прошептал он, поглаживая отросшую на два пальца бороду.

Мысль идти и дальше по косе, у него даже не возникла. Более разумным он посчитал направиться на юг. Вглядываясь в снежные шапки гор, более похожие на низкие облака, он заметил боковым зрением чаек, кружившихся над каким-то предметом на границе прибоя. Решив, что идти вдоль полосы прибоя будет гораздо легче, чем лесом, Данила приглядел промоину в довольно крутом склоне, и по ней легко спустился вниз.