Гвардейцы в воздухе
Шрифт:
Потеря истребителя, видимо, подействовала на фашистов. Их бомбардировщики поспешно стали сбрасывать бомбы. Те рвались на окраине аэродрома, не принося особого вреда. С этой первой победой пришла к нашим летчикам и уверенность в собственных силах. В первый же день войны это было особенно важно. Просто необходимо.
В следующий боевой вылет младший лейтенант Владимир Цебенко сбил над городом Ломжа фашистский истребитель Ме-109.
Отличились еще двое. В семь часов утра при отражении очередного воздушного налета на аэродром младшие лейтенанты Винидикт Николаев и Александр
Война только началась, а уже победы и потери. На глазах однополчан погиб Иван Гирман. В это было трудно поверить. Еще вчера товарищи работали и смеялись с ним, что-то планировали, с чем-то не соглашались, чему-то радовались, а сейчас его сраженная "чайка" тяжело рухнула на самой границе аэродрома.
В девятом часу утра, фашистские бомбардировщики Ю-88 появились без прикрытия своих истребителей. За что и поплатились. Смешанная группа "чаек" и "мигов" встретила их на подходе к аэродрому, смело атаковала. Немцам не позволили прицельно отбомбиться по нашему аэродрому. Совместными атаками было сбито два вражеских бомбардировщика.
Возбужденные удачным боем, летчики подробно докладывали командиру полка о его результатах. Они могли и не докладывать - все происходило на глазах однополчан.
Техники, механики, мотористы, оружейники готовили самолеты. Наскоро ремонтировали израненные машины, набивали ленты боеприпасами. Люди знали, что от них требуется. Делали свое дело точно так же, как и при учебных тревогах, но более собранно, более требовательно. А фашисты с особой, свойственной немцам педантичностью через равные промежутки времени наносили по аэродрому один бомбовый удар за другим.
Наверно, решили стереть его с лица земли, уничтожить все до последней машины, до последнего человека.
Пикируя, гитлеровцы включали установленные на их самолетах сирены, которые производили душераздирающий вой, и сбрасывали бомбы, "лягушки".
Наши летчики поднимали свои машины в воздух под огнем вражеской авиации. Налеты следовали в нарастающем темпе.
Командир полка собрал летчиков и сказал:
– Обстановка сложилась тяжелая. Связи с дивизией нет, сжатый воздух на исходе, а компрессор разбит. Принято решение: вывести полк из-под удара. Будем перелетать на другой аэродром. "Миги" поведу сам, "Чайки" - комиссар полка.
Начальнику штаба вместе с инженером полка организовать перебазирование наземного эшелона. - Он помолчал - слова давались ему с трудом. И в полной тишине добавил: - Необходимо выделить команду для уничтожения всего оставшегося - боекомплектов бомб, снарядов, патронов и горючего.
Беркаль принял единственное возможное решение в сложившейся обстановке, но как тяжело сознавать, что оно единственное. Да, мы не представляли еще до конца непомерной тяжести войны.
Всем хотелось поскорее сесть за штурвал боевой машины и бить, бить фашистов. А пока, используя паузу между налетами врага, комэски быстро распределили оставшиеся самолеты между летчиками. Двумя группами: сначала "чайки", потом "миги" перелетели на аэродром Добженевка, расположенный всего в нескольких километрах от места постоянного базирования полка - Заблудуво. Там, на зимних квартирах, разместились семьи личного состава.
С нового аэродрома летчики вылетали на прикрытие города Белостока и его железнодорожного узла.
Из штаба дивизии прибыл связной. Он передал командиру полка приказ: всем самолетам до наступления темноты перелететь на аэродром Кватеры, где стоял бомбардировочный полк.
Двадцать восемь машин могли подняться в воздух, а пять - требовали ремонта.
Нехотя догорал день. Спрятавшееся за горизонтом солнце долго кровавым заревом пылало на западе.
Командир полка вызвал воентехника второго ранга Степана Ивлева.
– Вот что, - оторвавшись от карты, глухо сказал ему, - сейчас перелетаем на другой аэродром. Сами знаете, что поврежденные самолеты оставлять врагу мы не имеем права. В ваше распоряжение выделяется группа техников. Отремонтируйте до наступления рассвета. Ясно?
– Ясно, товарищ капитан.
– Еще одно обстоятельство. - С ящика из-под боеприпасов приподнялся военком полка. - Фашисты могут ворваться на аэродром. Если что... уничтожите самолеты. Сами с группой примкните к наземным войскам, обороняющим аэродром.
– Здесь останутся пять летчиков. С рассветом они перегонят отремонтированные машины на аэродром Кватеры, - добавил командир, закладывая в планшет свернутую карту.
В вечерних сумерках расставили самолеты так, чтобы можно было взлететь с интервалом, обеспечивающим зрительную связь с впереди летящими. Первым взлетел заместитель командира полка майор Кабанов, последним - капитан Беркаль.
Садиться пришлось в темноте, но посадочная полоса хорошо освещалась заревом пожара - к концу дня и этот аэродром подвергся штурмовому налету фашистских самолетов.
Подкралась ночь. Остался позади тяжелый, жаркий день. А к аэродрому Добженевка уже рвались немецкие танки и мотопехота.
В таких условиях неисправные самолеты следовало уничтожить. Но как жаль было сжигать новенькие, еще пахнущие заводской краской и клеем МиГ-3. Техники торопливо ремонтировали их. Дел было много, а впереди всего несколько часов короткой июньской ночи. Соблюдая маскировку, работали в потемках, почти на ощупь. Аккумуляторным освещением пользовались осторожно и только при крайней необходимости.
Коротка июньская ночь. Едва отцветет закат, а уж восход скоро. Успели заменить два воздушных винта, водяной радиатор, три колеса, несколько трубопроводов и других мелких агрегатов. Заделали десятки пробоин з фюзеляжах и плоскостях.
Рядом с аэродромом шел встречный ночной бой. Огненные всполохи подступали к аэродрому, охватывали его кольцом. Иногда над летным полем проносились с надсадным воем мины и взрывались на краю взлетно-посадочной полосы.
Каждый взрыв тревожил. Невольно задавался один и тот же вопрос: "Кто раньше успеет - техники, которые ремонтировали самолеты, или фашистские танки?"