Гвардии Камчатка
Шрифт:
Для сравнения – в 1867 году правительство Российской империи продаст Северо-Американским Соединенным Штатам свои владения в Северной Америке за гораздо меньшую сумму – 7,2 миллиона долларов золотом…
Известно, что ежегодно в российских водах китов били не менее 250 иностранных судов, бороться с бесчинством которых крайне немногочисленные русские военно-морские силы были неспособны. Только в 1842 году, по явно неполным официальным данным и только под флагом США, в этих местах промышляли до 200 китобойцев.
Пользуясь практически полным отсутствием контроля со стороны правительств держав, которым принадлежали данные земли, китобои вели себя подобно викингам времен «темных веков» Средневековья.
Об отношении коренного населения к иностранным китобоям и промышленникам хорошо говорит рапорт мичмана 46-го флотского экипажа Николая Бошняка с острова Сахалин:
«Относительно
А кроме китов в тех местах добывали моржей и морских котиков, тюленей и каланов, соболей. И сколько их добыли за десятки лет бесконтрольной охоты – одному Богу известно. До описанных Редьярдом Киплингом времен было еще очень далеко:
Свинцом и сталью подтвержден, закон Сибири скор.Не смейте котиков стрелять у русских Командор!..(Ибо русский закон суров – лучше пуле подставить грудь,Чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть.)В течение года в одной только Камчатской области добывали свыше 9 тысяч шкурок соболя, норки, росомахи, горностая, ласки… Пушной промысел обеспечивал стабильное пополнение государственной казны и делал Империю монополистом.
Неслучайно, начиная с Крузенштерна, все кругосветные экспедиции заходили в Петропавловск, и коммерческий груз, который они принимали на борт, позволял не только окупить все путешествие, но сделать его прибыльным.
Официальный Санкт-Петербург между тем прекрасно понимал, насколько доходными были его владения. Простой пример. Шкурка калана, проданная в Европе, позволяла содержать двух-трех солдат в течение года.
Вот только на Камчатке это сказывалось мало.
Так, в 1823 году доходы империи от Камчатки составили 31 341 рубль 13 с половиной копеек, а расходы – 67 218 рублей 42 с половиной копейки. Ясака в год собирали 2766 рублей 16 с четвертью копеек. Как видим, экономическое значение огромного региона было весьма сомнительным.
Сельское хозяйство на Камчатке было на довольно низком уровне.
«Хлебопашество даже в обширной долине по реке Камчатке неблагонадежно, и главное затруднение составляет иней, падающий внезапно во время лета. При Великой Императрице Екатерине II отправлено было сюда несколько крестьянских семей с рогатым скотом, лошадьми и разными необходимыми потребностями. Этих крестьян поселили в двух деревнях по реке Камчатке; у ее устья – Минькова, а другая, Ключевская, у подошвы Сопки (того-же названия). Хлеб сначала у них родился довольно хорошо, но впоследствии эти переселенцы, приняв обычаи страны, нашли более выгодным пушной промысел.
Огородные овощи здесь родятся в изобилии и замечательны по своей величине; к ним нужно присоединить разные питательные травы и коренья.
Равнины по берегам рек изобилуют травою выше роста человеческого; случается, что в одно лето косят по три раза. По известиям 1850 года на полуострове было до 800 лошадей и 1,900 голов рогатого скота», – отмечал автор книги о Камчатке, написанной в середине 1850-х годов.
Поскольку желающих ехать на Камчатку по своей воле было немного, правительство старалось заинтересовать офицеров и чиновников различными льготами. Так, очень часто практиковалось досрочное производство в следующий чин, а также установление более высоких, чем «на материке», окладов жалования.
Любопытная деталь – доставка грузов из России на Дальний Восток обходилась гораздо дешевле морем вокруг света, нежели сухопутными путями по территории Российской империи. Причина была в том, что товары не требовалось перегружать и отсутствовала зависимость от бездорожья.
Геннадий Невельской
Впрочем, чиновники часто старались отправлять на Восток товары не лучшего качества, ссылаясь на то, что иного там все равно нет. И если офицер, командовавший транспортом, вступал в споры и требовал проверки состояния груза, то это очень часто приводило к тому, что выход корабля из Кронштадта по назначению задерживался на неопределенный срок.
Вот что писал об этом будущий адмирал Геннадий Невельской, назначенный командовать транспортом «Байкал»:
«Я твердо, во что бы то ни стало, положил себе устроить так, чтобы приемщики мои сами за все отвечали, несмотря на желание начальства отправить в столь отдаленный край самое лучшее, держать вскоренившейся пословицы: «Ведь все это на Камчатку и в Охотск, за 10 тысяч верст, и тем будьте довольны, что привезут, да и куда же нам, дескать, и сбыть худое – здесь на глазок не примут, и попадешься!»
А Иван Крузенштерн отмечает, что после каждого прихода судна снабжения цены на ряд товаров в Петропавловске падали в разы:
«По прибытии нашем в Петропавловск скоро приметили мы великую перемену в одеянии тамошних жителей, а особливо женского пола. Камчатку можно было бы удобно снабжать всем с изобилием, если бы посылать туда ежегодно один корабль из какого-либо Европейского Российского порта. Цены всех нужных вещей понизились бы многими сотнями процентов. По прибытии нашем вдруг упала цена кизлярской [3] водки с почти на 6 рублей за штоф, сахара с 7 на 1 1/2 рубля за фунт.
3
Виноградной.
Места северо-восточной Сибири могли бы в таком случае получать из Петропавловска некоторые товары, а особливо иностранные, гораздо удобнее и дешевле, нежели как-то производится ныне доставлением оных столь дальним и трудным сухим путем».
Вот что пишет еще мореплаватель о наличествовавшем в городе продовольствии и ценах на него:
«Я намерен означить здесь цены товаров, привозимых в Камчатку из Охотска, которых, однако и за великие деньги получить иногда невозможно. Ведро весьма худой фруктовой водки стоило до прибытия нашего 160, следовательно, штоф 20 рублей [4] . Сия цена недавно была утверждена, прежде продавалось ведро горячего вина свыше 300 рублей как то показано в донесении губернатора генерала Кошелева к государю императору. Фунт сахару стоит обыкновенно от 4 до 5, но часто платили и по 7 рублей. Фунт коровьего масла 1 1/2 рубля, мыла и свеч редко ниже 2-х рублей; а табак до 5 рублей; прочие необходимые в хозяйстве потребности продаются в соразмерной дороговизне [5] ; но при всем том самонужнейшие потребности и с деньгами редко достать можно. Ром, французская водка [6] , виноградное вино, кофе, пряности, уксус, горчица, деревянное масло [7] , сарачинское пшено [8] , хорошая пшеничная мука, коровье масло и другие сим подобные вещи, которые и в самобеднейшем городке России продаются, не привозятся никогда в Камчатку для продажи; сукна и других материй для платья, выключая толстый холст, шелковые платки и синюю китайку, нет вовсе. Офицеры выписывают обыкновенно для себя сукно и все прочее, принадлежащее к мундиру, из Иркутска, что обходится им весьма дорого.
4
По представлению моему взято было для Камчатки и Кадьяка из Ревеля 1000 ведер чистого водочного спирта, которой, смешанный пополам с водою, был для питья довольно крепок. Ведро оного стоило в Ревеле 4 рубля; но в Камчатке продали по 48 рублей, и сия цена найдена столь низкою, что все количество раскуплено в короткое время. (Примечание Крузенштерна.)
5
«В 1786 году стоил даже в Охотске, где жизненные потребности гораздо дешевле, нежели в Камчатке, один пуд коровьего масла 30 рублей, пуд крупы 7, пшеничной муки 10 рублей». (Примечание Крузенштерна.)
6
Коньяк.
7
Оливковое масло низкого сорта.
8
Рис.