Хакер
Шрифт:
В списке специалистов проекта оказалась Алена Бабурина. Десятой снизу. С ней тоже все стало окончательно ясно. А еще… в нижней десятке значился Максим Шорохов. Наверняка это было случайностью, но… Сразу вспомнилась его жестокая драка с Горбатовым. Тоже случайность? Что-то эти случайности чересчур зачастили…
А глаз Андрея бежал уже выше по списку. И быстро наткнулся на фамилию, которую невольно искал. Лебедев. Тот был выше нижней десятки на три позиции, и Кожухов мысленно похвалил ИРу за инициативу. Выдай она лишь затребованные десятки – Лев Львович бы оказался вне зоны подозрения. А так… ИРа была права:
И Андрей решил, что можно наконец рискнуть все рассказать руководителю проекта. Кое-что у него на руках теперь было.
Он едва успел подняться со стула, как в комнату ворвался техник Игорь Воробьев. Глаза у него были дико вытаращены – настолько по-безумному дико, что Кожухов решил: парень прикалывается. Но тот обвел ненормальным взглядом помещение, споткнулся им наконец об Андрея и выкрикнул:
– Лев Львович погиб!
– Что?.. – ляпнул Кожухов, до которого и впрямь не дошел смысл сказанного, но Воробьев, хлопнув дверью, уже умчался.
– Твою ж кочергу… – пробормотал Андрей – присказка Лебедева будто сама прыгнула ему на язык. Потом он встряхнул головой, словно пытаясь проснуться, и сказал: – Да ну, ерунда. Сейчас я…
Он поднял руку с браслетом, не зная еще, с кем будет связываться – может, с самим Лебедевым, чтобы уж наверняка?.. Но в комнату отдыха повалил галдящий народ, и говорить по бруну стало невозможно из-за шума, да и вообще пропал смысл узнавать у кого-то о Льве Львовиче удаленно – входящие только это и обсуждали. Стоял невероятный галдеж, где говорили одновременно все, не слушая, казалось, никого вокруг. Эдакое глухариное токовище. Но до Кожухова волей-неволей все же доходила суть информации, состоящей из возгласов:
– Медведь! Опять медведь!..
– Зачем он пошел в лес?
– Ничего не осталось, только нога…
– Рабочий же день, какой лес?!
– Тот же медведь, что и Кочергу…
– За ногу его схватил, не убежать.
– Сразу живот распорол, кишки наружу!..
– Говорят, улыбка на лице, словно рад был.
Вот тут Андрей наконец не выдержал и замахал руками:
– Тише вы! Тише! У кого улыбка, у медведя?
Шум начал стихать. На Кожухова уставилась женщина из отдела обслуживания, он не знал ее имени, и возмущенно выдохнула:
– Как вам не стыдно такое?! Человек погиб, а вы…
Галдеж начал было опять возобновляться, но Андрей еще громче прикрикнул:
– Да тише же! Погодите орать! – И повернулся к женщине: – Почему мне должно быть стыдно? Я только что здесь услышал, что осталась одна нога, что распорот живот, и что улыбка на лице. Но если осталась одна нога, то где у нее, простите, лицо?
– Да не слушай ты, Андрюха, никого! – подошел к нему Сергей Рутин – молодой, но весьма талантливый программист. – Давай выйдем, поясню.
Они вышли из шумной комнаты отдыха, и Рутин рассказал, что успел узнать с более-менее высоким уровнем правдоподобности. Абсолютно точным было то, что на работе сегодня Лебедев не появлялся, а вместо этого выехал на своем внедорожнике из городка. На их КПП он, разумеется, отметился, а вот до первого, возле питерской трассы, не доехал. Он для чего-то остановил на полпути машину и пошел в лес. А там его задрал медведь. Тело нашли быстро, поскольку Лев Львович, выйдя из машины, настроил связь бруна на кого-то из руководства – вроде как даже самого Ерчихина, тут Сергей никаких гарантий не давал, сказал, что слышал, – и на шум его схватки с медведем тут же отправили спасателей. Но когда те прибыли, медведь уже скрылся, а Лебедев был мертв. Его живот на самом деле оказался вспоротым, а на губах – опять же лишь по слухам! – и впрямь застыла улыбка.
– Чушь какая-то! – сказал Кожухов, когда Сергей замолчал. – Ну ведь чушь же! Веришь? Ладно, я допускаю, что Льву срочно понадобилось куда-то поехать… – Андрей не только это допускал, но был почти уверен, что Лебедеву назначили срочную встречу сообщники, хотя Рутину он, конечно, об этом говорить не собирался. – Можно предположить и почему он остановился и вышел в лесу – да хотя бы просто отлить! Но зачем для этого включать брун? И тем более на связь с руководством?
– Но вот это как раз не факт, я же говорил, – сказал Рутин.
– Почему же нашли так быстро?
– Может, он связался не до, а после нападения. Ну, пока еще был жив. И не с руководством, а с тем же Горбатовым…
– Горбатов же в клинике.
– Ну и что? Он-то не при смерти же. Да пусть даже и с Ерчихиным, но уже после того как… Наверное, когда умираешь, не думаешь, уместно ли беспокоить начальство.
– Допустим. А улыбка? Он что, рад был умирать?
– Андрюх!.. Я ж говорю: это только слух. Сам-то я его, слава богу, не видел.
Больше Сергей Рутин ничего не знал, да если бы и знал, не успел бы рассказать: на бруны его и Андрея пришел общий вызов: руководство приказывало всем срочно собраться в большом зале для совещаний.
Вызвали действительно всех, включая подсобных рабочих. Вел собрание лично Даниил Артемьевич Ерчихин, что за всю историю проекта случалось лишь дважды, да и то собирали тогда не всех.
Руководитель проекта выглядел не просто строго – он был определенно злым. И начал сразу же, без приветствия:
– Сегодня произошла трагедия. Погиб специалист программного бюро Лебедев. Но это не просто трагедия – это пример вопиющей безалаберности и халатности! И мне плевать, что о мертвых нельзя плохо, но я должен думать сейчас о живых. А потому скажу прямо: то, что совершил Лебедев, – недопустимо!
– Он же не специально дразнил медведя, – тихо проворчал кто-то позади Андрея. Ерчихин этого, конечно, не слышал и продолжил:
– Рабочий распорядок существует для всех, от обслуживающего персонала до начальников. Лебедев же во время рабочего дня своевольно покинул городок. То, что он отправился потом гулять по лесу, – это совсем уже… Это противоречит уже не распорядку, а элементарному здравому смыслу! Особенно после двух недавних случаев нападения медведей на сотрудников. – Даниил Артемьевич задохнулся от возмущения, причем очень естественно, вполне возможно не притворяясь, и резюмировал свое выступление: – Отныне выезд за пределы городка без сопровождения охраны запрещен. Разрешения на выезд буду давать я лично и лишь в случаях реальной необходимости. Никаких поездок в гости, по магазинам и всего такого прочего.