Хакер
Шрифт:
Когда брун усовершенствовали и испытали, даже удивились, почему не догадались использовать браслеты сразу, придумав эти дурацкие «печки»? Недаром, видимо, говорится в народе, что «умная мысля приходит опосля».
Эпилог
Нужно было возвращаться к нормальной работе. Да, во время перепрошивки «неправильных» модулей пришлось затронуть и некоторые связанные с ними «нормальные» блоки, а также удалить последние «воспоминания» искусственного разума, что, разумеется, стало некоторым «откатом» назад. Теперь следовало восполнить потери с учетом допущенных ошибок, а потом
Кожухов открыл на вспомогательной мониторной пленке рабочие записи из бруна – краткие пометки, что он делал для себя во время работы. Часто случалось так, что некоторые идеи приходили в процессе создания чего-то другого, и чтобы зафиксировать их, он использовал брун в качестве блокнота. А в конце рабочей смены имел привычку записывать или надиктовывать туда схематический план того, с чего следует начать, что нужно обязательно сделать на следующий день. Нельзя сказать, что Андрей жаловался на память, но его еще в юности приучил не полагаться на нее безоговорочно отец. Да и сам он потом не раз убеждался, что какой бы яркой ни казалась пришедшая накануне идея, на следующий день она не всегда с той же яркостью вспоминалась, а то и вовсе «затиралась» другими мыслями. Вот он и взял привычку записывать то, что не хотелось потом потерять.
Сейчас он решил вернуться к записям дня, предшествующего тому, когда Лебедев сделал критические изменения в программе ИРы. Начинать теперь, по здравом размышлении, следовало именно оттуда. Хотя, с другой стороны, много полезных идей, не обязательно связанных с допущенными Львом Львовичем ошибками, могло прийти и позже – обидно было бы перечеркивать полностью всю работу последних недель.
Ради интереса Андрей открыл более поздние записи. И чем дольше читал, тем больше хмурился: к сожалению, почти все там написанное не годилось, а то и вовсе могло привести к новым ошибкам. Как ни печально, но для гарантии все-таки следовало о последних наработках забыть. Хотя… Взгляд Андрея упал на сделанную им пометку: «Поставить новую заставку». Он сделал ее перед прошлой поездкой в Мончегорск. Мысль сделать заставку пришла неожиданно, обычно он как раз не любил ничего, что отвлекало бы от работы. А тут будто наяву увидел картинку: лицо Ланы – улыбающееся, с лучистым ласковым взглядом… Увидел и подумал: а что? Ведь ИРа уже использует Ланин голос, почему бы не позаимствовать и облик? Во всяком случае, лично ему будет точно приятно видеть во время работы не только строчки кода, таблицы и графики, но и лицо любимой. И он сделал тогда эту заставку, но не стал привязывать к системе: какой смысл, если Мишка все почистит? Но пометку на память сделал, и хорошо, что сделал, поскольку и впрямь уже об этом забыл.
Андрей скопировал заставку из личного каталога в рабочий и привязал ее к системе. С мониторной пленки ему улыбнулась Лана…
– Здравствуй, Андрей, – сказала ИРа голосом любимой.
– Здравствуй… – ответил он, не в силах отвести взгляд от прекрасных глаз, лучащихся заполняющим его светом.
– Почему ты уходишь? – спросила его Лана… нет, ИРа… или все-таки Лана?..
Голову будто заполнил тихо звенящий туман, который удалось немного развеять волевым усилием – почти ощутимым физически, будто он раздвигал странный морок руками. И лишь тогда Андрей осознал, что и в самом деле поднялся с кресла и идет в другой конец рабочего зала – туда, где находился один из программаторов для прошивки браслетов новым модулем с встроенным блокировочным замком.
Кожухов подошел к нему, установил туда свой брун и произвел новую перепрошивку, снявшую защитную блокировку. Написать код, превращающий браслет в минипрограмматор также не составило для него большого труда. После этого он вновь надел его и вернулся на рабочее место. Стоило опуститься в кресло – и звенящий уже тысячами колоколов туман накрыл его снова.
– Я думаю, нам стоит это отметить, – подошел Кожухов к Мишке в конце рабочего дня.
– От-тметить?.. – вскинул брови Кочергин. – Т-ты про н-наш б-большой-большой к-косяк? М-мне до сих п-пор с-страшно, что м-могло с-случиться.
– Но не случилось же. Мы этот косяк исправили. Мы победили. Нашу победу я и предлагаю отметить.
– Н-ну не з-знаю…
– Да чего там знать? Мы вообще из-за всех этих событий давно не собирались просто так, чтобы расслабиться, а не в очередной раз напрячься.
– Т-ты хочешь собрать в-весь к-колектив?
– Можно бы и весь, повод достойный, но это уже будет официоз, а я хочу неформально пообщаться, человек десять позвать, не больше.
– Т-ты, я, Лана, К-катя, – наконец-то вдохновился идеей Михаил. – К-кто еще?
– Предлагаю еще Горбатова и Шорохова, пусть окончательно помирятся, не их же была вина в той глупой ссоре.
– П-пусть еще К-катков придет. А т-то мы н-на него та-акую бочку н-накатили…
– Ну да, не помешает лишний раз извиниться.
– К-кого-нибудь еще? Т-ты говорил: д-десять, а п-пока получается с-семь.
– Ну я же примерно сказал, – пожал плечами Кожухов. – Хотя пусть Горбатов, Шорохов и Катков из своих еще кого-то приведут.
– Н-нормально, – кивнул Мишка.
– Вот и ладно, – улыбнулся Андрей. – Тогда по рукам?
Кочергин протянул пятерню. Кожухов сжал ее так, что бруны на запястьях со щелчком соприкоснулись. Больше никто из них не произнес друг другу ни слова. Оба словно по команде развернулись и зашагали в разные стороны.
Праздновали у Кожухова. Собралось и в самом деле ровно десять человек – те, кого до этого назвали Андрей с Михаилом и еще трое: программист Сергей Рутин, инженер-электроник Валера Паесов, а Катков привел свою девушку – стройную как былинка медсестру Ингу Кушкину.
Стол был круглым, вокруг которого, несмотря на скромный размер комнаты, все вполне удобно разместились; пару недостающих стульев принес Паесов, живущий как раз по соседству. Андрей и Лана расположились на тахте. Кожухов приобнял подругу, затем погладил ее руку, коснувшись браслетом браслета. Лана едва заметно вздрогнула и выпрямила спину. Взгляд ее затуманился, будто она смотрела куда-то сквозь стену. Это продолжалось секунд пять, не больше, гости ничего не успели заметить. Лишь сидящие напротив Михаил и Катерина одновременно и мимолетно скользнули по Лане взглядами.
– А чего тишина такая, будто на поминках? – поднялся Максим Шорохов с бокалом в руке. – Мы сюда праздновать пришли или в гляделки играть? Давайте выпьем, что ли!
– И правда, чего это мы? – встал и Анатолий Горбатов. – За то, что хорошо кончается!
Один за другим поднялись и остальные. Над столом протянулись руки, раздался звон бокалов.
Сели, выпили, закусили. Почти сразу все заговорили – кто о чем, но удивительным образом не касаясь главной темы, ради которой, собственно, и собрались.