Хакеры, герои компьютерной революции

Леви Стивен

Марш обнаружил, что создание плат для "Альтаира" по трудоемкости было практически эквивалентно написанию многотомного романа. Это было нечто, к чему грубые и торопливые самодельщики должны были подходить весьма тщательно, и здесь нельзя было полагаться только лишь на определение "работает - не работает" или относительное определение красоты и стабильности архитектуры карты расширения.

Схемы плат были окном в личность их разработчика, и даже такие поверхностные вещи как качество отверстий для деталей, из которых собиралась плата, выдавало мотивацию ее разработчика, его философию и следование элегантности. Дизайн цифровых схем, как и компьютерные программы, "являются лучшими воплощениями разума, которые можно видеть", однажды сказал Ли Фельзенштейн. "По дизайну железа, я мог вполне судить о том, что из себя представляют люди. Можно было посмотреть на творение чьих-нибудь рук и сказать 'Боже праведный!

Дорожки

на плате у этого парня похожи на след от дождевого червя, который ныряет в одном месте и выныривает в другом, ничего не зная о том, что он делал в середине своего пути '".

Боб Марш хотел, чтобы Processor Technology получила известность в качестве изготовителя качественных продуктов, и он, в течение последующих нескольких месяцев, довел себя до физического истощения, пытаясь не только завершить начатые проекты, но еще и пытаясь сделать их хорошо. Это было важно для компании и было вопросом собственной гордости.

Процесс был совсем не прост. После того как вы понимали, что должна была делать ваше устройство, вам приходилось потратить массу ночей для того, чтобы разработать схему. Надо было долго просматривать мануал по процессору 8080, выписывать из него номера различных функциональных блоков, которые вам надо было спроектировать - вот этот для ввода, а этот для сопряжения с памятью. После чего лабиринт полупроводникового кристалла внутри прямоугольника из черного пластика начинал преобразовываться в вашей голове в конечную цель.

Эффективность вашего порядка в выборе способа доступа к каждому из функциональных блоков зависела, в конечном счете, от того, насколько хорошо и точно вы себе его представляли. Затем вы рисовали карандашом все соединения будущей платы, те, что шли по лицевой стороне - синим, а по обратной стороне - красным. Затем надо было брать листы майларовой пленки, положить их на панель светового стола, и начать прокладывать дорожки, используя гофрированную бумагу, которая приклеивалась липкой лентой. Затем вы могли обнаружить, что в схеме есть некоторые проблемы: то в одном углу дорожки идут слишком плотно, то необходимо делать слишком много промежуточных соединений, то надо расположить детали в несколько другом порядке. Одна ошибка могла уничтожить все, поэтому необходимо было постоянно следить за расположением элементов: для этого их надо было примерять поверх вашей нарисованной схемы, чтобы проверить, не допустили ли вы какую-нибудь печальную ошибку, такую, например, как наползание трех элементов друг на друга. Но если в схему закралась ошибка с самого начала, то о правильной работе надо было забыть.

Дизайн надо было делать так, как будто плата содержала несколько слоев: раздельный набор дорожек наверху и внизу. По мере работы надо было переворачивать плату то одной стороной, то другой, иногда могла отклеиться лента, или наоборот, лишние кусочки ленты могли остаться на тех местах, где не надо, или где-нибудь мог просто приклеиться волос. За всем этим было необходимо тщательно следить, иначе вся эта масса необъяснимых явлений будет честно откопирована при помощи сепии (краска - пр.перев.) на платах в копировальном бюро, (если у вас на это не было денег, то это можно было аккуратно сделать на копировальном аппарате Xerox), а в результате получить фатальное для всей схемы короткое замыкание. Затем вы отдавали свою плату в контору, которая занималась сверлением, сообщив при этом, где надо просверлить отверстия для выходов деталей, а где необходимо позолотить дорожки, и так далее.

В конце концов, вы могли просто прийти в местную компанию, которая занималась изготовлением печатных плат, имея на руках лишь только свои рисунки. Вы отдавали им их, а так как в экономике был спад, то они были просто счастливы от наличия любых заказов, даже если заказчиком был неряшливый, второсортный, очкастый хакер. Они помещали ваши чертежи в дигитайзер, сверлили отверстия, а затем заливали зеленоватым компаунд-лаком хитросплетения посеребренных дорожек. Это была великолепная технология, которую Боб Марш поначалу не мог себе позволить, так что ему приходилось довольствоваться ручным травлением гетинакса, со сделанными на нем едва различимыми дорожками, помешивая раствор на кухонной плите. Этот метод был камерой пыток злой богини Катастрофы, но Марш был маниакально тщательным работником. Позднее, он говорил про свои платы: "Я вживался в них, я становился одним целым вместе с моей схемой".

Изготовляя свою первую плату памяти, Марш испытывал над собой особенно сильное давление. Каждую неделю на собрании Клуба Самодельщиков, каждый день по телефону, одержимые люди задыхались без карты ROM-памяти, как ныряльщики задыхаются без воздуха. Марш позднее вспоминал о их криках: "Где моя плата? Мне она нужна. КОГДА Я СМОГУ

ЕЕ ЗАПОЛУЧИТЬ?!?".

Наконец-то Марш довел свою работу до конца. Для создания прототипа совсем не было времени. У него была своя плата, которая представляла собой зеленый прямоугольник с небольшой гребенкой золотистых контактов внизу, так что ее было можно воткнуть в слот на шине "Альтаира". Кроме того, у него были чипы и провода, которые радиолюбители могли на нее припаивать (Processor Tech поначалу продавал несобранные карты). У Марша было все готово, но под рукой не было ни одного "Альтаира", на котором ее можно было бы попробовать. Несмотря на то, что было три часа ночи, он позвонил тому парню из Клуба Самодельщиков, которого звали Домпьер, и попросил его, чтобы тот принес свой компьютер. "Альтаир" для Домпьера был не менее ценен чем ребенок для своего родителя, и он наверняка согласился бы с этим, если бы он не находился в "режиме холостяка", тем не менее он аккуратно завернул компьютер в небольшое красное одеяло, в котором собирался донести его до Марша. Домпьер собирал компьютер в полном соответствии с инструкцией, одевая на руку медный браслет, чтобы не повредить статическим электричеством хрупкое сердце машины - процессор i8080. Любовно распаковав машину в мастерской Марша, он остолбенел, когда увидел как два отпетых электронщика Марш и Ингрэм обращаются с тонкой электроникой также как два автослесаря обращаются с автомобилем, устанавливая в него глушитель. Они хватали чипы своими грубыми пальцами и бросали их тут и там, вытаскивали их из кроваток и запихивали назад. Домпьер наблюдал за всем этим с ужасом. В конце концов, они завершили подготовку карты, а Ингрэм нажал на кнопку питания. В прецизионном компьютере Стива Домпьера, что-то зашипело, после чего он перестал подавать признаки жизни. К несчастью, они вставили плату задом наперед.

Отремонтировать "Альтаир" Домпьера у них заняло день, но Домпьер не сердился, более того, он одолжил свою машину Processor Technology для будущего тестирования. Для самодельщиков это было показательно.

Это была другая ветвь хакеров, в отличие от недосягаемых хакеров из МТИ, но они все еще придерживались Хакерской Этики, которая отодвигала одержимость и эгоизм в пользу общего блага, а это означало, что другие люди будут заниматься хакерством более продуктивно. Стив Домпьер нервничал по поводу своего "Альтаира", но он от этого мира хотел немногого - карту расширения памяти для своей машины, так чтобы на машине стало можно запускать настоящие программы. Затем ему нужны были устройства ввода-вывода, дисплей, так чтобы можно было писать утилиты, при помощи которых можно было сделать компьютер более мощным. "Инструмент для изготовления другого инструмента", для того чтобы уйти глубже в мир, который начал вращаться вокруг загадочного процессора 8080, впаянного в плату внутри его машины. Боб Марш и другие члены Клуба, вне зависимости от того занимались ли они продажей собственных продуктов или были просто любопытствующими хакерами, все следовали этому, и вместе они образовывали сообщество, которое не имело какой-то определенной географической концентрации, как это было с сообществом хакеров PDP-6 в МТИ. Их товарищество простиралось от Сакраменто до Сан-Хосе и не имело строгих границ.

Когда Боб Марш показался с первой партией карт на очередном собрании Клуба, которое проходило вначале июня, люди, которые их у него заказывали, были ему настолько благодарны, что поначалу могло показаться, что они пытаются вернуть их ему назад, столь долго они от него не отставали. Он раздавал маленькие пакеты с платами и микросхемами, упакованные в блистерный пластик, с лежащей внутри инструкцией по монтажу, которую написал Ли Фельзенштейн. "Если у вас нет достаточного опыта в сборке", предупреждал Ли, - "не пытайтесь его собирать".

В мире было мало людей, у которых был этот необходимый опыт, причем большинство из них собралось в этой комнате, которая теперь была аудиторией Стэнфордского Линейного Ускорителя (SLAC). Прошло четыре месяца с момента первого вялого собрания клуба, и за это время его ряды увеличились десятикратно.

* * *

Маленький клуб, основанный Фредом Муром и Гордоном Френчем вырос до невообразимых размеров. Это был головной отряд хакеров-электронщиков, которые сами себя "тянули за шнурки" в новую ветвь промышленности, которая, как они считали, будет отличаться от всей прочей. Индустрия микрокомпьютеров, по их мнению, должна была направляться Хакерской Этикой. (Термин "bootstrap" был показательным для нового жаргона, на котором разговаривали эти хакеры: термин в буквальном смысле обозначал процесс, посредством которого компьютерная программа считывала небольшую часть кода в компьютер, а этот код программировал машину так, что она считывала оставшуюся часть кода. Точно также как и "подтягивание самого себя за шнурки".