Халид его пленница
Шрифт:
И немного расслабиться мне не помешает. Киваю в знак благодарности, забирая свою порцию. Делаю несколько жадных глотков и следую за мужчиной к широкому дивану. Кажется, нас ждёт долгий разговор.
– Хочешь продолжить? – спрашиваю внезапно, рассматривая на свету арманьяк. – Игру с фактами и вопросами?
– Нет, Ада. Меня заебала эта игра. Сыграем по-другому. Вопрос за вопрос. И никакой лжи.
– Ты… Насколько я здесь заперта? Вместе с Яном, - уточняю, зная, что Халид продолжить давит на больное. – Когда
– Никогда. Ты…
– Нет.
Сжимаю крепко стакан, чувствуя, как меня лихорадит. Бьёт волной, но не паники, не злости. Какой-то… Усталости. Когда миллион раз билась о двери, пытаясь попасть внутрь.
Я так боролась когда-то, искала Цербера. Делом всей моей жизни было узнать его настоящее имя и убить. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Цербер лишил меня родных, я должна была лишить всего его.
А в итоге сбежала. Так легко струсила, когда узнала совсем не то имя, что нужно. Халид Гаджиев. Мужчина которой испортил все ещё до нашей первой встречи.
– Нет? – его голос как сталь, которая режет наживо.
– Нет. Иначе я буду так же отвечать. Коротко и без пояснений. И что тогда? К чему это всё, если мы ещё ни разу не поговорили нормально?
– Ты никуда не уйдешь, Ада. Ни с Янаром, ни сама.
– Яном. Неужели так сложно запомнить имя моего сына?
– Нашего сына.
– Да, хорошо. Нашего сына.
Это звучит так странно, застревает в горле. Никогда не могла представить, что действительно так скажу. Халиду, рассказывая всю правду. Часть той ямы лжи, что была между нами.
И с ней пора разбираться, заканчивать. Хватит. Если начали разговор, то нужно доводить до конца. Нигяр в чем-то была права. Я сопротивлялась Халиду, боролась. И ни разу у нас не получилось разобраться.
Сейчас – мой шанс.
Узнать его… Нет, не его слабые точки, давно не волнует. Его мысли, причины поступков. Разобраться, что из себя представляет Халид и копнуть чуть дальше в прошлое.
– Ты хотела развернутый ответ, - мужчина двигается ко мне, закидывая руку на спинку дивана. – Поэтому слушай молча, а не перебивай каждую секунду. Я не отпущу тебя, Ада. И не собирался, если бы ты была беременна от другого.
– Принял бы чужого ребенка?
Вопрос – надежда на передышку. Чуть сбросить наваждение. Цепкие слова «не отпущу». Халид говорит и действительно это обещает. Даёт своё слово, как главную заповедь.
Я не уйду.
Никогда бы от него не ушла, как бы не повернулась наша жизнь.
– Возможно. Не принял бы его отца – это точно. Что касается тебя, Ада, у меня никогда нет точного решения. То, что я сделал бы с любой другой девушкой, тебе не подходит. И поэтому – нет, ты не уйдешь от меня.
– Буду вечной пленницей твоего дома? Четыре стены и крыша? Максимум, сад?
– Слишком много вопросов, Ада. Моя очередь. Какое отчество у Яна?
Я подтягиваю к себе ноги, зная, что ответ Халиду не понравится. Не так, как ему бы хотелось. С этим внезапным желанием стать отцом, когда сам говорил об абортах и том, что решение «проблемы» мне не понравится.
– Я рожала сына заграницей, там нет отчества. Так что я соврала, что у него отчество Яна. Вот.
– Но там есть вторые имена. Какое ты выбрала? Без лжи, Ада.
– Да, знаю, - шагаю в пропасть, лечу, расшибасюь. Выпускаю весь воздух из легких вместе с ответом: – Халид. Нашего сына зовут Янар Халид Гонсалес. Представляешь, мне пришлось с боем доказывать медсестре, что второе имя не Хуан.
Это было не смешно, жутко и не смешно. Когда я не понимала себя, выбирая второе имя. И знала, что это послужит моим крахом. Черной ручкой выводила как пишется, а будто подписывала себе смертный приговор.
Главное доказательства, что черноглазый сын – ребёнок Халида. Тогда я не представляла, что имя и не понадобится. Точная копия, уменьшенная и с любовью ко мне.
В остальном… Как лодку назовешь.
– Ты не дала ему мою фамилию. Мы это исправим.
– Ты…
Задыхаюсь злостью, желанием врезать Халиду. Но вместо этого просто роняю голову на обивку дивана. Чувствую медленные прикосновения мужских пальцев к волосам, поглаживание.
– Я оценил, Ада, что ты дала ему моё имя. Но фамилия тоже должна быть моей. Он мой сын, которого ты пыталась спрятать.
– Мой вопрос. Как ты меня нашел? Почему именно сейчас?
– Саид.
– Сукин сын!
– Именно, но, - пальцами надавливает на мою губу, запуская в организме необратимые процессы. Вспышки телпа, жалящие каждую клеточку, всё нутро обжигает. – Не выражайся, Ада. Твой рот создан для другого.
– Для отсоса? Обломаешься, Халид.
– Не для него, но к этому вопросу мы ещё вернемся. При Янаре тоже материшься? Я не буду называть его Яном, Ада. Ян – твой пацан, который помог сбежать.
– Он помог мне выжить. И не раз. Мы… - прячу взгляд, из-за чего практически укладываюсь щекой на ладонь Халида. – Мы выросли вместе. Ненавидели друг друга, дрались и помогали. Выживали, как могли. Не только в детдоме, после. В Европе. Мы… Мы шли связкой, Хал. Чертовой связкой заклятых друзей.
– И как заклятый друг он помог тебе бежать? Когда ты узнала о беременности?
– Я…
– До. Или. После?!
– До побега.
Халид резко смещает ладонь, опуская на мою шею. Дёргает к себе, заставляя упасть на мужскую грудь. Гаджиев не даёт подняться, крепко прижимая к себе. Так, что кости хрустят.
Подтягивает выше, заставляя встретиться с чертями в его глазах. Черной дырой, которая обещает мучительную смерть. Но правда вырывалась из меня так легко, что сама удивляюсь.