Хамелеон 2
Шрифт:
— О его игре? — всё же смогла вычленить главное в сказанном Анастасия, хотя открывающиеся подробности звучали для нее откровенно жутко и размывали внимание, обрушиваясь Ниагарским водопадом на не готовое к подобному сознание так-то обычной советской девушки.
— Именно об игре, — утвердительно покивал головой комроты. — Оказалось, что он пошел на это самое сближение с Тухачевским, лишь с целью получения возможности лучше контролировать его действия, так сказать, находясь в первом ряду. И, естественно, чтобы успеть среагировать в нужный момент, случить какая-нибудь напасть.
— Напасть? — аж замерла, словно кролик перед питоном жена краскома. Очень уж ей не понравился тот тон, которым её муж произнес это слово.
— Ага, — лишь угрюмо кивнул тот в ответ. — Напасть. Как бы ни повторился 28-ой год с его переделом власти в стране. Нынче-то столь же малой кровью, как тогда, уж
— И что теперь будет? — едва сдержавшись, чтобы не отругать мужа за последние слова, все же взяла себя в руки Анастасия и задала, наверное, главный вопрос этого непростого дня.
— Теперь? Теперь начнется уже моя маленькая игра, — подбадривающе улыбнулся жене и чмокнул ту в надувшиеся щечки Александр. — Ведь тот, кто не играет сам, зачастую вынужденно становится фигурой в чужих руках. И очень часто так выходит, что таким малозначительным людям, как я, достается роль всего лишь разменной фигуры. А нам с тобой такого счастья уж точно не надо! Потому в ближайшие пару месяцев мы поживет тихо-мирно, никуда не влезая и ведя размеренный образ жизни. А вот после… После я постараюсь доказать своему новому покровителю, что достоин стать его человеком. Пусть он пока даже и не думает обо мне в подобном ключе. Не того полета я птица, чтобы забираться так высоко. Пока.
Оставив супругу размышлять о сказанном, Геркан поднялся с дивана и подошел к окну, принявшись рассматривать занесенную снегом дорогу. Покачиваясь с носков на пятки, он размышлял, правильные ли подобрал слова для прошедшей беседы. Всё же она прошла несколько спонтанно. Не так, как он её себе представлял. Да, не так. Правда, сделанного уже было не воротить. Благо знания о ближайшем будущем позволяли не наделать новых грубых ошибок, что могли бы стать уже непоправимыми и даже фатальными для одного приспособленца при беседах с куда более «тяжелыми» собеседниками.
Поежившись, что от пришедших в голову невеселых мыслей, что от пронизывающего тело озноба, он отлип от подоконника и отправился на кухню, чтобы поставить греться чайник. Декабрь 1933 года выдался не только снежным, но и холодным. Во всяком случае, во все предыдущие годы его проживания в столице СССР, таких низких температур он не припоминал. Не ленинградские кусачие морозы, конечно. И уж тем более не те –35, что ему запомнились по Дальнему Востоку. Но всё же, всё же. Приходилось даже постоянно топить на кухне быстро остывающую железную печку, поскольку батареи со своей задачей явно не справлялись — видать в котельной экономили уголь, что был выделен по нормам предыдущих лет. Однако, это всё было сущей мелочью из числа обычных жизненных неурядиц по сравнению с тем, что он планировал совершить уже через несколько месяцев, когда только и подвернется шанс надежно выскочить из летящего к бездонной пропасти состава под названием «товарищ Тухачевский», в который его так беспардонно запихнули.
Традиция так называемых «ворошиловских завтраков», когда высшее военное и политическое руководство страны на добровольных началах не обделяло своим вниманием избранных участников майского парада и свежих выпускников военных академий, пока еще не переросла в традицию больших кремлевских приемов Сталина. Но уже в 1934 году был сделан соответствующий переходный шаг. Именно 2 мая 1934 года Иосиф Виссарионович почтил своим визитом Большой Кремлевский дворец, где проводился праздничный завтрак для представителей среднего командного состава РККА. И весьма немаловажным фактом, свидетельствующим о нынешних личных предпочтениях вождя, стало его обращение к собравшимся, начавшееся с танкистов.
— Мои пожелания танкистам! — подняв рюмку заполненную, скорее всего, отнюдь не водкой, а водой, привстал со своего стула генсек. — Поскольку наши товарищи металлурги уже отчитались о разработке танковой брони новейшего сорта, желал бы вам иметь в скором будущем побольше обновленных Т-24 и Т-35. — Последних пока было произведено всего 2 штуки, по сути — прототипы, и 10 серийных строились, отчего в них еще никто не успел разочароваться. Слишком уж малый опыт их эксплуатации имелся у военных, дабы осознать, что машины подобной конструкции являлись тупиковой ветвью эволюции БТТ[1]. Вот и хвалили покуда данную технику даже на самом высоком уровне. Всё равно ничего лучше покуда не существовало. — Они показали себя неплохо и, уверен, станут еще более грозными боевыми машинами с новой броней. — Да, организованный Орджоникидзе десант специалистов «броневой группы» на Ижорский завод, наконец, спустя более чем 2 года, принес свои плоды. Была разработана и внедрена в массовое производство недорогая гомогенная броня, позволившая забыть о прежних мучениях со сваркой бронекорпусов. Нет, там, где за дело брались криворукие идиоты или же совершенно неподготовленные рабочие, до сих пор имелись огромные проблемы с растрескиванием сварных швов. Но уже сейчас можно было смело переходить на автоматическую сварку, поскольку уходили проблемы с подбором чуть ли не методом тыка необходимых параметров этой самой сварки. А это практически десятикратно ускоряло процесс создания бронекорпуса, давая возможность сделать танковую промышленность действительно крупносерийной. Да и переход к более «толстокожим» машинам стал вполне возможен.
— Желал бы иметь побольше амфибий! — не делая какого-либо перерыва, перешел Иосиф Виссарионович к упоминанию куда менее тяжелой техники. Естественно, речь тут шла не о бронированных «тараканах» типа английского танка-амфибии ВКЛ[2] и его отечественных аналогах, «торпедированных» одним инженером-самоучкой еще на стадии оценки, а о ПТ-1. Последний хоть и вышел изрядно дорогостоящим в производстве, пришелся по нраву многим военным теоретикам, сумевшим-таки убедить Сталина в крайней необходимости иметь в РККА танк подобной конструкции. Тем более, что тот сам относительно недавно выступал за скорейшее внедрение плавающего танка в войска. Правда тогда он еще не был в курсе, сколь дорого это встанет государству. Потому присутствующее в его речи пожелание адресовалось скорее производственникам, чтобы те сделали серийный танк не столь дорогим, дабы позволить стране насытить ими свои войска. Увы, но пока за сочетание в одной машине приемлемой броневой защиты, какого-никакого артиллерийского вооружения, амфибийных свойств и колесно-гусеничного хода с большой скоростью передвижения и приводом на все колеса приходилось расплачиваться сотнями миллионов рублей. Благо, впечатлившись цифрой себестоимости изготовления ПТ-1, никто не стал даже предлагать заменить данными танками в войсках те же Т-26, обходившиеся раз в 15 дешевле. Потому закрепляли их исключительно за танковыми ротами разведбатов механизированных и танковых частей, а также за танковыми полками кавалерийских дивизий. Но даже так их катастрофически не хватало для оснащения уже имеющихся войск, отчего, в том числе, он и был упомянут Сталиным в своей речи. Умному, что называется, было этого достаточно, дабы усилить, ускорить, углубить и выполнить много прочих действий начинающихся на «у» в целях скорейшего удовлетворения нужд РККА в данной машине.
— Желал бы вам новых мощных орудий! Ибо танк есть хорошо защищенная броней артиллерия! — а вот с этой фразой оратор опередил себя же аж на добрых 5 лет, видимо, почерпнув её суть из трудов почившего Калиновского. Заодно намекнул кое-кому из присутствующих, что пора бы, наконец, разобраться с тем жутким бардаком, что творился в сфере танкового вооружения. Пусть после недавнего принятия на вооружение 45-мм танковой пушки 20К подошли к логическому завершению мучения с малокалиберным танковым орудием, данный, несомненно, радостный момент оказался омрачен тем, что будущих носителей этой самой пушки оставалось в производстве всего ничего — только ранее упомянутый ПТ-1, да тяжелый броневик БА-3. Ведь изготовление тех же легких Т-27 собирались полностью свернуть уже в этом году, как не вписывающихся в новую типизацию танков.
Нет, так-то данных пушек требовалось поставить не менее пары тысяч только чтобы обеспечить перевооружение уже находящихся в войсках Т-18, Т-20, Т-27 и БА-27. Но куда больше Сталину желалось видеть тысячи Т-26 и Т-24 с положенными им орудиями, а не деревянными макетами оных. С чем возникли немалые проблемы, поскольку даже, вроде как, доведенную Сячентовым до ума А-19 единственный производитель среднего танка всё никак не желал заказывать на стороне, продолжая экспериментировать с собственными возможностями. А выданную тем же Сячентовым на гора ПС-3 под унитар 76-мм дивизионки, никак не желал принимать самый массовый танк РККА. Башня слишком легкого для такого выстрела Т-26 постоянно выходила из строя, не выдерживая чересчур великих для нее нагрузок. А ведь именно желанием установить в эти танки новейшей ПС-3 отбалтывались от него все последние месяцы те, кто не смог обеспечить вооружение уже переданных в войска и вновь собираемых танков этой модели пушками КТ-28. Валовое же производство последних до сих пор хромало на обе ноги. Потому тут действительно было от чего желать скорейшего появления новых мощных орудий.