Хаос
Шрифт:
На ходу лихорадочно соображаю. Что мне теперь делать? Если пойду в гостиницу или хостел, там попросят удостоверение личности. Нужно раздобыть фальшивое — или идти туда, где удостоверения не спрашивают. Нужно попасть в мертвую зону, исчезнуть.
Самой, без полезных знакомых, этого не сделать.
Тут до меня доходит, во что я вляпалась — шестнадцатилетняя девчонка из престижного коттеджного поселка, беременная, одна, в незнакомом районе Лондона с двумя тысячами евро наличными в рюкзаке. О чем я только думала? С чего я решила, будто мне такое по зубам?!
Гляжу на часы. 16.40. Минут через десять маме станет интересно, где я пропадаю. У меня нет времени! В конце улицы грохочет поезд. Можно уехать куда-нибудь на поезде. Если удастся сесть на него незамеченной, к вечеру я окажусь в пятидесяти, ста, двухстах милях отсюда — в любой точке Соединенного Королевства. Деньги у меня есть. Все будет нормально.
Точно. Надо добраться до Паддингтонского вокзала.
Плохо, что я не понимаю, куда меня занесло. Придется рискнуть — вернуться на большую дорогу и опять сесть в автобус. Часов до шести, а то и дольше, мама не станет звонить в полицию… наверное. А я к тому времени буду уже далеко.
Да, Паддингтонский вокзал — это правильно.
Выхожу на большую дорогу, и долго ждать мне не приходится. Поднимаю воротник, хотя сама понимаю, что от этого ничего не изменится, и сижу, низко опустив голову. Добираюсь до вокзала, покупаю бутылку колы, стараюсь разобраться, где стоят камеры, найти местечко, где можно посмотреть расписание и придумать, куда ехать, и при этом меня не заметят. Тут я вижу, что на меня уже смотрят.
Ко мне подваливает какой-то тип:
— Чего, приезжая? Комната нужна?
— Нет, — говорю, — все нормально. Жду приятеля.
Тип оглядывает меня с ног до головы и скалится.
— Давай я буду твой приятель.
Стоит ко мне впритирку. Прямо лицом к лицу.
— Нет, — повторяю. — Все нормально.
— Ладно тебе, — говорит он. — В таких местах девочки одни не шляются.
Мне в ноздри ударяет вонь — дешевый лосьон после бритья пополам с перегаром изо рта.
— Отвали, — говорю я храбро, хотя на самом деле меня трясет. И шагаю через зал — какие там сканеры, мне бы от этого придурка отделаться.
Надо купить билет, сесть в поезд и уехать отсюда подальше. Только я не понимаю куда, вот в чем дело. Куда мне податься. У кассы стоит девушка. Чуть старше меня. Кожаная куртка, все ухо в пирсинге. Смотрит, как я иду, удираю от подонка, который пытался меня склеить.
Останавливаюсь и отпиваю глоток колы.
— Больные какие-то, да? — говорит девушка.
— Кто?
— Да эти козлы. Думают, раз ты одна, так и пристать можно. Маньяки.
— Ага, — говорю. Протягиваю ей бутылку.
— Пасиб, — говорит девушка и тоже отпивает.
— Едешь куда-то?
— Ага, из Лондона.
— Там хорошо, где нас нет?
— Да мне все равно куда.
— А ты знаешь, что билет без удостоверения не продают?
— Ой… — Этого я не знала.
— Если тебе некуда податься, так у меня квартира. Хочешь, перекантуйся у меня несколько дней, пока все не рассосется. Есть диван…
— Серьезно?
Она кивает:
— А то. Сама в такое вляпывалась. Можешь мне не рассказывать. Нужно прийти в себя, подумать. Отсидеться.
Я ее не знаю. Не знаю, где она живет. Но она мне нравится — правильное у нее отношение к жизни. Она такая же, как я, сама так сказала.
— Ну, если на пару дней…
— На пару дней.
Возвращает мне колу.
— Меня, кстати, Мэг зовут, — говорит.
— А меня Сара.
— Пошли, — говорит она. — Прочь из этой мясной лавки.
Вот я и иду за ней по вокзалу. Нас захлестывает толпа — сотни и тысячи людей, — но это ничего: я больше не одна.
У меня появилась полезная знакомая, которая знает жизнь, и крыша над головой.
Адам
Она исчезла.
На следующий день я бегу в школу на взводе. Надо найти ее и поговорить. Не могу дождаться. Но она взяла и не пришла — ни тогда, ни на следующий день. Начинаю расспрашивать одноклассников, но никто не знает, куда она подевалась. Про нее вообще никто ничего не знает.
У меня из-за этого сносит башню. Связь между нами, это электричество — больше ни о чем даже думать не могу. Лежу в кровати вечером и чувствую прикосновение ее руки, и меня в пот бросает. Мне это не приснилось. Это было на самом деле — и меня на самом деле всего колбасит, стоит только представить себе, как я увижу ее, обниму, прикоснусь к ней…
Это нечестно! Единственный человек в школе, который понял меня, увидел, какой я на самом меле — и вот ее нет!
— Куда это подевалась твоя девушка?
— Поглядела повнимательнее — и сразу свинтила!
— Да ну его, все равно ни хрена не слышит.
Все это меня бесит — эти дебильные шуточки, — но я не обращаю на них внимания. Фигня все это. Здесь все фигня.
Сижу на уроках и прямо чувствую, как время уходит, — учителя-то ни черта не знают. С утра до вечера талдычат про историю с географией и литературу с физикой, а я-то понимаю — все вот-вот рухнет и нам кранты, осталось несколько месяцев! Слова, слова — тектонические сдвиги, глобальное потепление, предельное потребление нефти, предельное потребление воды, — разве это связано с тем, что происходит за окном, в Лондоне, сегодня? Здесь что-то началось, и теперь все переменится и половина народу в классе погибнет. В школе про это не рассказывают.
Надо разыскать Сару. Она что-то знает, зуб даю. А где она — непонятно, но не здесь, и если я буду сидеть на попе ровно, то точно ее не найду. Учительница выводит на экран классного компьютера карту мира и велит нанести границы тектонических плит на контурную карту, которую она разослала на наши наладонники.
Лезу в рюкзак за наладонником — а вместо него вытаскиваю Сарин пенал. Я взял его, когда она убежала из кабинета рисования, чтобы не потерялся, — думал, отдам на следующий день вместе с моим портретом, который она нарисовала. Расстегиваю молнию на пенале и заглядываю внутрь. Там нет ничего, кроме карандашей, ручек и стиралок, но у меня такое чувство, будто я заглянул куда нельзя. Собираюсь закрыть его, но тут мне бросается в глаза какая-то надпись внутри — ее имя и адрес, аккуратно, печатными буквами, черной ручкой. Провожу по ним пальцем, как по маминому письму, — хочу почувствовать, что это — ее. Перечитываю адрес раз, другой, пока не запоминаю наизусть. Кручу его в голове до конца урока — и когда звонит звонок, я уже знаю, что делать.