Шрифт:
После смерти моего мужа, мы с девочками остались одни в этом мире. Из-за стресса, к которому я была совершенно не готова, пристрастия к антидепрессантам и алкоголю начали быстро сказываться на нас троих. Мои дочери взяли на себя все бытовые хлопоты, пока я сутками работала, чтобы быть на плаву. В последствии, мое состояние сказалось и на работе. Моя должность была зеркалом современности, она заключается
– Кира, у человечества было все необходимое еще тысячу лет назад, неужели нам нужно все то, что требует таких ресурсов?
Он часто повторял эти слова. И только сейчас я стала понимать его. Это он проводил много времени с нашими дочками, я же была заядлой карьеристкой.
В скором времени, после очередных неудачных расчетов, меня понизили до “садовника”, как мы шутили в офисе – это люди, которые выезжали на место бурения, для уведомления местных жителей о грядущих работах. Зачастую к моменту моего приезда уже никого не было, но иногда оставались семьи, которые были не согласны уезжать, с ними и нужно было договориться мирно, или выселять их с помощью силы. Задача проще некуда! Как только меня понизили, я заметила, что в компании, в которой я работаю, нет цивилизованных профессий. Самую честную и гуманную работу выполняли машины. Уборщик, бариста, мед врач. Все это были роботы. Уничтожать землю, управлять машинами бурения, выгонять людей из их домов, даже когда они этого не хотят – это работа для человека! Перед очередной командировкой у меня было еще 3 месяца. За это время мы с Аней и Алиной вновь стали семьей, которой были прежде. Я привела себя в порядок благодаря мировоззрению, которое в наследство мне оставил мой любимый. Собирая материалы перед поездкой, в один из вечеров ко мне подошли эти маленькие негодницы и стали упрашивать меня взять их с собой. Глядя на их улыбки и кривляния, я не могла им отказать. К тому же, нам было полезно провести время вместе, вдали от шума города. В последний раз они, наверное, видели густой лес с нетронутыми пейзажами в детстве.
Компания была не против, нужно было лишь подписать тонну юридических бумаг, которые доказывали, что я не буду предъявлять претензии за моральные и физические травмы детям. Меня рассмешил пункт о моральных травмах, так как сейчас психику детей ломают с их рождения современными убеждениями и отношением к миру.
По прибытию мы обосновались в небольшом стеклянном, непрозрачном доме, который строился за считанные минуты роботом-строителем. Всего компания предоставляла двух роботов, строителя и медика. Но медик был декоративным. Он мог дать таблетку или отметить очевидный диагноз – о том, что у тебя сломана рука, например. Мы побросали вещи в этом стеклянном контейнере, и я сразу принялась работать. Аня шутила, что мы в этом доме словно рыбки и это меня умиляло, но отвлекало. Мне нужно было обойти большой периметр, я не хотела оставлять дочерей на долгое время одних, поэтому решила, что буду брать их с собой. В первый день было тихо и безжизненно. Мы медленно гуляли по лесу с небольшими перерывами на пикник и проверку помещений на отсутствие людей. Вечером, после долгих прогулок мы втроем легли спать очень рано. Девочки уснули быстро, я гладила их по волосам, наслаждаясь моментом, пока не уснула сама.
Когда я проснулась, мое тело было словно вата. Давно не удавалось так выспаться. Но девочек рядом не было. Я окликнула их пару раз, никто не отозвался. Поглядев по сторонам еще сонным взглядом, я услышала шорох за окном. Тогда я сразу же встала чтобы позвать их в дом. Накинув халат, который небрежно лежал на полу, я, шаркая тапочками пошла к выходу, когда я подошла к двери и взялась за ручку, я увидела Аню и Алину выглядывающих из окна кухни. Они смотрели на что-то, не издавая ни звука, сидя на коленях. Заметив, что я смотрю на них, они быстро отскочили от окна и сели за стол, как когда они ждут своего завтрака. Я подошла к окну, и ничего не увидев, спросила:
– На что вы смотрите?
Конец ознакомительного фрагмента.