Характерник. Перунов волк
Шрифт:
–Ка-а-аг! Ка-аа-аг! Кр-рух! – громким трубным, гортанным голосом прокаркала пернатая особь.
–Злыдня! – едва слышно буркнул водитель.
Тут же из-за забора подала голос и собака хозяина хутора.
Таксист, развернув машину, стал напротив ворот на наезженное следами шин место импровизированной парковки. Отвалившись спиной полностью назад, с интонацией исполненного долга молвил:
–Приехали. Пора рассчитаться командир, с тебя червонец, как договаривались.
Старлей протянул радужную бумажку советской ассигнации.
–Держи!
–Премного
Быстренько разгрузив багажник, таксист, взмахнув рукой, сорвал с места машину, оставив приезжих стоять перед закрытыми воротами. Сергей поежился, глядя на приумолкшую птицу, размером с откормленную курицу, продолжавшую умным взглядом наблюдать за незнакомыми ей людьми. Во дворе раздался звук хлопанья двери, тяжелые, но отнюдь не стариковские шаркающие шаги приблизились к воротам, попутно басовитый голос произнес, обращаясь к четвероногой хранительнице подворья:
«Что там, блохастая? Никак гостечки к порогу пожаловали?».
Напевное поскуливание, и калитка без скрипа распахнулась настежь, явив перед очи путников кряжистого великана, одетого в шаровары с красными лампасами по бокам, безрукавку поверх рубахи, на голове высокая баранья папаха. Окладистая густая борода и насмешливый прищур глаз, дополняли живописный внешний вид хозяина хутора. Увидав столь одиозную фигуру, совсем не вязавшуюся со временем развитого социализма, оба парня от неожиданности, в прямом смысле пооткрывали рты. Хмыкнув, дед первым заговорил.
–Вечор добрый! Знаю, с чем пожаловали. Обоих вас и ждал. Заходьте в курень, – посторонился, давая пройти во двор. – Куда двинули? Ну и гулявые ж вы оба. Я штоль, за вас бутарь несть буду?
От непонятных слов Сергей пришел в замешательство. Сашка легонько толкнул его в плечо.
–Идем, шмотки занесем, – шепнул он напарнику. – Вишь, дед обвиняет, что мы его в роли носильщика использовать хотим.
–А-а, понял.
Вдвоем, затащили Сережкины чемоданы и баул во двор. С опаской поглядывая на собаку огромных размеров, спокойно сидевшую на цепи у конуры и тоже изучавшую пришлых, пробрались мимо нее к самому входу в дом, уперлись в дверь. Дед, следовавший позади них, командовал:
–Врата плечом подтолкни! Чего встали? Во влазни обувку сымай, некому мосты каженный день мыть.
Побросав в прихожей пожитки, втроем вошли в горницу, опрятную чистую комнату на два окна, с громоздким круглым столом посредине, с иконами в углу, с тлеющей лампадкой под ними. Мебель, в отличие от деда, была современной, Сашка сразу признал в ней импорт. Через проход в соседнюю комнату, вовсе не имеющий двери, гости увидали диван и громоздкий цветной телевизор «Фотон». В открытую форточку одного из окон просунулась уже знакомый «профиль» с огромным шнобелем и глазами-бусинами. Любопытная птица решила поприсутствовать при разговоре.
–Сидайте, – кивнул дед в сторону стола. – С дороги устали, гастить вас буду.
Хозяин жестом заставил умолкнуть, начавшего было произносить приготовленную речь Шкуратова. Сноровисто выставил на стол нехитрую, но вкусную, деревенскую снедь. В центр круга припечатал тонкого стекла графин с прозрачной жидкостью внутри. Глянув на образа, размашисто перекрестился. Усаживаясь на стул, недовольно пробурчал в адрес гостей:
–Бизверники! О-хо-хо, кушайте!
Когда первый голод отошел на задний план, хозяин налил содержимое графина в две стопки, одну из которых пододвинул Сашке.
–Ну, с молодшим опосля разберемся, нам с ним гуторить не к спеху, родную кровь я завсегда узнаю. Ну, а с тобой! … Чей ты?
Может быть, Сережка и не понял бы заданный дедом вопрос, но Сашка, родившийся в Краснодарском крае, знал, что спрашивают его о родителях. Ответил:
–Шкуратов Александр Николаевич, родом из станицы Ильинской.
–Ага, значит казак. Знавал я Кондрата Шкуратова, лихим рубакой был. Со своими двумя старшими сынами за белых воевал, два молодших у красных обретались. Он из Крыма в двадцатых на чужбину подался, да там и загинул. А ты, видать, от одного из остатних происходишь. Добрый род.
–Дедушка, так, сколько ж вам лет?
–А, чего это ты, бурлачака чужой век считаешь? Сколь прожил, все мои! Кому какие дела до этого? Так ты, знать тума, ага?!
–А, вы, значит не тума?
–Не, мы здеся люди пришлые. Мы свой род с верховьев Дона ведем, – наливая еще по стопке самогонки, произнес дед Матвей.
От обильной еды, глаза Сергея стали слипаться, сон гонялся за ним по пятам.
–Идем внучок, укажу, где тебе благо выспаться будет. А мы с твоим товарищем еще побалакаем.
Отвел мальчишку к застеленной кровати.
–Схочеш до ветру выйтить, вон в те врата ступай, найдешь.
Усевшись на место, подлил в стопки.
–А давай еще вотицы выпьем! – предложил парню, а выпив, молвил. – Теперя давай, кажи, шо там случилось с семьей Сережки.
Долго еще сидели за столом молодой парень и старик. Долго и обстоятельно рассказывал Сашка, как сопровождая колонну техники, от руки снайпера погиб капитан Виктор Хильченков, как не выдержало сердце у Нины. Сказал, как после похорон замкнулся в себе Сергей, и нелегко будет деду Матвею согреть заледеневшее сердце мальчишке. Под конец разговора Матвей спросил:
–Скольки суток у тебя отпуск?
–Стандарт. Две недели.
–Нонича спать лягай. Завтрева и послезавтрева гостюешь у меня.
–Не, я свое дело сделал, мальчишку довез, на руки сдал. Меня дома ждут!
–Глупак, внимай, что тебе старый кажет. Три дня проживешь у меня, вон хоть с Сергеем рыбалить ступайте. Объясню все опосля. Так правильно будить. Спать иди, поздно уже.
С первой зорькой на двор вышел дед, видать не спалось старому. Послышалось поскуливание дворовой псины и карканье пернатого. На звуки из дома потянулись приезжие, день обещал быть жарким.