Характерник

Ли В. Б.

Неделю перед Покровом провел дома, нам всем дали возможность побыть с семьями. Сразу после праздника собираемся в поход на чайках вновь в Крым, на его южное побережье, брать богатые османские города и крепости. Дома мои жены преподнесли новости, одна ожидаемая, Катя забеременела, так мы и планировали, другая стала неожиданностью, подобная ситуация случилась и с Настей. Я сам берегся, да и с молодицами уговорился не допускать подобного исхода наших любовных сношений. Подозреваю, что сама Настя захотела ребенка, у нее только один, сын, ровесник Лизы, двое умерли еще младенцами. Не стал журить будущую мать, виновато смотрящую на меня, приласкал обеих непраздных жен. Теперь больше внимания

уделяю им, старшие подруги также с пониманием отнеслись к положению младших, окружили их своей заботой.

Накануне праздника ко мне прискакал нарочный от атамана, Сирко срочно вызывает меня. Не стал медлить, оседлал Крепыша, скорым ходом направился к кошевому, гадая, зачем я ему понадобился. На этот раз Сирко принял меня в своем доме, мы сели за стол в горнице, он сразу приступил к предмету обсуждения:

– Иван, надо нам сейчас решить с Мазепой, завтра на круге будем толковать и о нем. Оставлять его в здравии нельзя, тебе самому известно, но и казнить тоже не дело, мне воевать с Дорошенко из-за его человека не с руки. Слушай внимательно, на тебя надежда. Сотвори с ним наговор, можешь делать что угодно, но нужно, чтобы он ушел от нас в здравом виде, а у себя помер или лишился памяти либо ума. Все должно выглядеть как обычная хворь, никакой отравы или видимого всем сглаза, чтобы комар носа не подточил, да и никто тебя не должен видеть рядом с ним. Сможешь?

Непростую задачу поставил мне атаман, подобной практики у меня еще не было. Перебираю варианты отложенного воздействия, что-то кажется возможным, но надо хорошенько все обдумать, слишком большая ответственность. Отвечаю Сирко утвердительно, но оговариваю необходимость тщательной подготовки операции, проводить его буду тайно, ночью, из хаты наставника, сейчас же при всех свидетелях возвращусь в свой хутор. Так и порешили, я уехал к себе, заперся в приемной палате, велев никому не беспокоить меня. До вечера обдумал каждый шаг и этап операции, весь план проведения акции, а после заката, предупредив Катю, что вернусь поздно, отправился в Сечь. На берегу меня встретил казак с лодкой, перевез с конем на остров, остался ждать моего возвращения. Я неспешно, не привлекая внимания, поехал к своему сечевому дому, поставил, не распрягая, коня в конюшню.

В хате лег для удобства на нары, закрыл глаза, привычно вошел в состояние транса. Потянулся своим сознанием к сечевой темнице, нашел среди трех сгустков энергетического поля ауру Мазепы, стал аккуратно внедряться в него, стараясь не потревожить спящего пленника. Проник к мозгу подопечного, расплел несколько нитей нейронных связей, внес в них закладку-команду, через десять суток она должна сработать, разорвать нервные центры, пациент просто превратится в ходящего овоща, без чувств и мыслей. Также осторожно восстанавливаю прежнюю структуру поля, выхожу из него, возвращаюсь в свое тело. Операция длилась недолго, меньше часа, но от напряжения почувствовал, придя в себя, огромную усталость, пришлось заняться восстанавливающим тренингом.

Вышел из хаты, отправился на Крепыше в обратный путь, после полуночи уже был у себя дома, успокаивал Катю, обеспокоенную моими ночными похождениями. Утром вместе с тестем выехал на празднование в Сечь, туда шел поток казаков из ближайших хуторов и слободы. Здоровался на ходу со знакомыми по предыдущим походам, снимал шапку перед стариками, неспешно всем обществом добрались к нашему оплоту. Отбыл службу в храме, а затем встал со своей сотней в кругу на майдане. На обеспокоенный взгляд кошевого только кивнул головой, дальше со всеми казаками решал поставленные на круге вопросы сечевого братства.

В конце Рады Сирко рассказал казакам о поимке лазутчиков от Дорошенко, спросил решения общества,

как быть с ними. На дружное предложение собравшихся казнить пленников атаман привел доводы против, к нему присоединись уважаемые старшины, после недолгого обсуждения казаки согласились с предложением кошевого отпустить всех задержанных на свою сторону. Стоявшие перед кругом правобережные казаки с заметным облегчением приняли приговор собрания, поблагодарили за милость, пообещали не поднимать руку на своих собратьев из левобережья. Тут же им вернули коней, оружие и снаряжение, отправили с Богом.

Дальше начались гуляния и состязания, сам я не выступал, но с удовольствием смотрел с тестем на других, много интересных бойцов среди молодых казаков. К вечеру вернулись домой, поведали любопытным домочадцам о происшедшем и виденном на празднике, после ужина отправились на покой, я на привычную ночную вахту со своими подругами. Пробыл дома еще три дня, после отбыл в Сечь, чайки уже стояли у ее причалов, ждали нас. Нашей сотне дали два судна, разделились на полусотни, на второй чайке команда Трегубова, мы с ним сработались во многих схватках и боях. Ближе к полудню весь наш флот из ста пятидесяти чаек с восьмью тысячами казаками отправился в путь к морю. Ладьи с тяжелыми пушками атаман не взял, брать османские крепости в Крыму решил с наскоку, времени на длительную осаду у нас нет, рядом неприятельский флот.

Этот поход на чайках уже третий для меня, кажется, пора привыкнуть, но волнение, пусть и не такое заметное, остается, к нему даже добавляется боевой азарт, предвкушение морских боев, маневров, штурмов крепостей, богатой добычи. Не предполагал, что я, сугубо мирный человек, не помышлявший о ратных подвигах и судьбе, почувствую вкус, даже тягу к воинскому промыслу. В хуторе иногда ловил себя на мысли, что мне не хватает остроты чувств, испытываю адреналиновый голод, жить каждый день обычными буднями не по мне. Вот так казацкая жилка постепенно проросла во мне, природа настоящего Ивана Свирькова дала о себе знать спустя несколько лет. Думаю, такую трансформацию моей личности заметил мудрый атаман, когда решал с назначением мирного лекаря боевым командиром, надеюсь, я оправдал его надежды.

С попутным ветром шли на парусах, к вечеру второго дня добрались до татарских крепостей. За минувший год их отстроили, на башнях из проемов вновь выглядывают стволы орудий, заменили оборванную цепь через Днепр. Атаман не стал прибегать к прошлой уловке с бревнами, мы вывели свои чайки на пологий левый берег и обошли волоком Ислам-Кермен, ниже него продолжили путь по воде. Вскоре зашли в плавни, еще через два дня встали в устье у самого выхода в лиман. Даже отсюда нам виден лес мачт стоящих на рейде османских кораблей, их заметно больше, чем год назад, когда мы приняли бой и потопили флот неприятеля. По-видимому, в Порте решили усилить охрану лимана, направили сюда заметно больше боевых судов.

Атаман послал две чайки на разведку вызнать состав османского флота, расположение кораблей в лимане, можно ли их обойти по мелководью. Через два часа они вернулись, доложились кошевому, он долго думал, после вызвал старшин и куренных атаманов. Они посовещались, после приняли решение, о котором мы узнали от своего куренного по его возвращению с атаманской чайки. Османский флот, особенно в малых кораблях, намного больше прошлогоднего, 20 галер и около сотни галиотов, бергантин, фустов. Вступать в бой, даже в темную ночь, атаман посчитал неразумным, старшины с ним согласились, преимущество осман слишком велико. Проход в мелководье вдоль берега плотно контролируется небольшими бергантинами, их осадка ненамного больше, чем у наших чаек, могут заблокировать нас там, а потом обстреляют из пушек на галерах.